— Приказ начальника политотдела фронта, — негромко напомнил начальник штаба.
— Приказ, — задумчиво сказал генерал. — И вы его выполнили. Мои бы так выполняли. Я что приказал? Я приказал загнать их в комендантскую роту, чтоб через день на ремень, чтоб дышали по приказу — по моему приказу! А вы, боевые, мать вашу, офицеры, позволили девчонке иметь вас в любой позе — и фотографировать при этом…
Офицеры отводили глаза. В армии — единоначалие, и решение принимал сам командир бригады, но кто решится сказать это деспотичному Бате? Решительных Батя давно в бригаде вывел.
— А ведь у нее, кроме снимков, на нас имеются еще и рапорты, — многозначительно сказал командир бригады. — Неуставные отношения. Избиение офицерами подчиненных. Или вот конфетка военному прокурору — доведение до самоубийства.
— Он сам, — угрюмо сказал командир автобата. — Девушка у него изменила.
— Ага, — согласился Батя с улыбочкой. — Застрелился. Сам. А акт медицинского освидетельствования от нечего делать к рапорту приложен. Очень грамотный акт, не подкопаешься. Это как? У нас в морге проходной двор, да, или экскурсии водим?
— Тело комендачи привезли, — неловко сказал начальник медслужбы. — На выстрел, наверно, прибежали. А у эсэсовцев каждый второй со специальной медицинской подготовкой, могли сами освидетельствовать. Их старшая до войны операционной сестрой поработала, она могла…
— Шустрая девочка, — сказал начальник штаба. — Слишком шустрая. А работает против нас.
И наступила настороженная тишина.
— Господа офицеры, вы чего? — недоуменно спросил в тишине командир вертолетного полка. — Девочка просто выполняет свои обязанности. И хорошо выполняет, мои бы офицеры так работали. Спартаковцы, между прочим, две диверсионные группы перебили на подходах к моим летунам! Наблюдателя взяли! И в городе порядок держат, не прогибаются ни под кого! Когда «тюльпаны» гонки на гражданских трофейниках устроили, они им из «реактивок» колеса отстрелили и под конвоем на губу пешком погнали!
Офицеры удовлетворенно похмыкали. То, что соседи-артиллеристы получили по самолюбию, конечно, грело душу, но…
— Она нас топит! — раздраженно сказал командир автобата. — Мы по процентам небоевых потерь в пределах нормы, а по ее рапортам получаемся хуже всех!
— Может, просто прикрыть ваши бухаловки да «присяги»? — зло сказал командир вертолетчиков.
— Твои, что ли, не пьют?!
— Моим некогда, у нас боевые вылеты каждый день!
— Так на боевых выходах и наши полосатики не пьют, — заметил командир бригады. — У тебя всё, полковник? Позиция понятна, больше не задерживаю, иди, готовь своих ангелов к боевым вылетам.
Полковник коротко козырнул и вышел. Отошел от зала совещаний, встал у окна и от души выругался. Хлопнула дверь. Командир авиагруппы встал рядом с ним, задумчиво уставился на панораму южного городка, разбитого «тюльпанами», но все равно яркого, солнечного, как будто праздничного. Абрикосы прямо на улицах, надо же…
— Конец девочке, — сказал летчик. — Не вписалась в коллектив.
— Что там решили? — осторожно спросил полковник.
— А меня выгнали! — беспечно сказал летчик. — Типа, летчики и вертолетчики — одна сатана, не вызывают доверия! Выступил ты, а поперли меня!
— Спартаковцы просто выполняют свою работу, — упрямо сказал полковник. — И выполняют хорошо!
— Согласен, — серьезно сказал командир авиагруппы. — Но что мы можем изменить? Здесь армия. Отправят штурмовиков куда-нибудь на выход без поддержки, с эвакуацией еще замешкаются — и нет проблемы. Девочка против Бати пошла, а он этого не любит.
— Что мы можем? — задумчиво сказал полковник. — Что мы можем… Знаешь, я раньше как-то не оценивал свою жизнь. Здесь армия, ты правильно заметил. Это многое объясняет. Как бы объясняет. Мужчины, суровая правда войны, то-се… Но вот сейчас сидят там мужчины и планируют убить семнадцатилетнюю девочку только за то, что она поверила им, выполнила свои обязанности в соответствии с честью офицера. И я чувствую, что этого себе простить не смогу!
— Ах как красиво! — язвительно отозвался летчик. — А когда водил группу на штурмовку города, ничего не ощущал? Мы много чего себе прощать не должны, если по-человечески! Рискнешь пройтись по жилмассиву после штурмовки, в глаза жителям посмотришь? Вот то-то.