— Да посмотрите на мои бедра! Они еле в комбез влазят! Гордость против генетики не катит!
— Гонять буду на полигоне, как сидорову козу, чтоб не толстела! — пообещал полковник серьезно. — И сам рядом побегу, чтоб тоже… Зита, что мне сделать, чтоб сказала «да»?
— Выжить, — вздохнула она. — Для начала — выжить. Идемте, товарищ полковник, пока дроны не повисли. Форма у вас сильно не для гор.
— Выживу! — серьезно пообещал офицер и тяжело зашагал следом за ней.
Зашуршали мокрые кусты, она незаметно поморщилась. На ней «хамелеон», прекрасная водоотталкивающая ткань, а вот полковник промокнет за пару минут, и ничего с этим не поделаешь. А он и так не очень здоров.
Они благополучно добрались до буковой рощи, без подлеска и оттого словно прозрачной, и полковник облегченно зашагал среди деревьев, чавкая мокрыми летными ботинками. Она придержала его рукой. Огляделась. Еще огляделась. И осторожно пошла первой. Прекрасный пилот, полковник вряд ли понимал, что именно в таких вот удобных для передвижений местах и ставят всякие пакостные ловушки типа «попрыгунчиков» или «висюлек». И уж точно не умел их находить и обходить. Но пока что им по-серьезному ничего не угрожало. Подумаешь, «висюльки». Их опытным глазом за полсотни метров видно, потому что ставят не руками, а разбрасывают с вертолета. А вот через пару часов, когда они достигнут ухоронки с боеприпасами и едой, станет по-настоящему опасно. И прежде всего — у самой ухоронки. Прекрасное место для засады, она сама бы его выбрала. Всего-то дел — с «саранчи» засечь скопление боевого железа, выбросить спецгруппу, и голубчики-диверсанты сами притопают в руки…
— Я не могу! — сказал Димитриади и сжал голову руками. — Брюхан, я — не могу!
— Не ори, не дома! — хмуро напомнил штурмовик.
— Я не могу! — ожесточенным шепотом повторил Димитриади. — Не могу отправлять ребят на верную смерть, а сам сидеть в стороне на управлении, понимаешь? Нас перебьют у трассы за день! Как только остановим трассу — подвесят вертушки, подтянут части для прочесывания — и все, нам конец! И приказ не выполним, и поляжем все!
— Предлагаешь вернуть Зите власть? — угрюмо осведомился Брюханов. — Свалить ответственность на шестнадцатилетнюю девочку? Я тебе сам голову оторву, до турок не дойдешь!
— Я не понимаю, как она тянула «Спартак»! — признался Димитриади. — Со стороны оно так легко казалось!
— Принцесса, — напомнил Брюханов.
— Сам веришь?
— Знаю.
— Вот и я — знаю, — вздохнул Димитриади. — Как у нее получается, не понимаю. Вроде ушла из командиров, а чувствую, что стоит рядом и смотрит… строго-строго. И только попробуй не оправдать ее доверия. Так-то вариант выполнить приказ есть. Спуститься вниз, занять Мамаадамию, прикрыться жителями и перекрыть трассу на мосту. Серьезными средствами нас тогда не взять, побоятся городок снести, там же святыни Кавказа, а против десанта мы двое суток продержимся. Правда, все там останемся, но хоть приказ выполним. Только Зита не одобрит. Она южанка, ей не понравится, что ее соплеменниками прикрываемся. Как думаешь? Ты же ее с детства знаешь, из одного двора как-никак.
— Я ее в детстве боялся до усрачки, — хмуро сказал Брюханов. — Причем в самом прямом смысле. Ночами и прудил в постель, и валил иногда. Ты-то ее с этой стороны не знаешь, повезло. Она своих обидчиков сама убивала, понял? Заточкой. В десять лет. Так я ходил и каждый день ожидал… Еще чуть-чуть — и сошел бы с ума.
— И ты ее считаешь принцессой?!
— Она принцесса, — непримиримо сказал Брюханов. — Всегда была. А такой ее мы сделали! Мы! В частности, я, чего себе никогда не прощу. И ты тоже руку приложил, помнишь?
— А зачем тогда в штурмовики пошел? — поразился Димитриади. — Если так боялся? Она же в «Спартаке» все, что угодно, с тобой могла сделать!
— Потому и пошел, чтоб перестать бояться.
— Ну и как, помогло?
— Нет.
— Но теперь спите вместе, — задумчиво сказал Димитриади.
— Она меня простила. Почему-то.
— Понял.
— Нет, ты не понял! — усмехнулся Брюханов. — Если прикроешься мирными жителями, она не рассердится — она тебя убьет. Лично. Поверь моему опыту. Так что давай думать, как остановить трассу на двое суток другими способами.
— А если не получится?
— Тогда остановит она, — убежденно сказал штурмовик. — Остановит и будет держать, сколько потребуется. И нам на том свете станет стыдно. Так что давай, Грека, шевели мозгами!
— Как дам сейчас за греку! Мы все — русские, понял?
— Понял, но мозгами шевели все равно.
— Да я шевелю, — хмуро сказал Димитриади. — Будем растягивать «Спартак» на двое суток, ничего другого не остается. И ты со своей пятеркой — в моем оперативном резерве, понял?