Пули изорвали тело Мечёва, искалечили до неузнаваемости. Он принял на себя всё — и свое, и Зиты, и теперь лежал в луже крови. Тем не менее он был еще жив. Хрипел пробитой грудью, захлебывался кровавой пеной — и тянулся, тянулся вверх. Словно хотел сообщить что-то чрезвычайно важное.
— Я слышу тебя, солдат, — сказал полковник дрогнувшим голосом. — Говори.
Парень невнятно захрипел, Зита не смогла разобрать ни слова. Но полковник понял.
— Я защищу ее, — сказал полковник твердо. — Слово офицера.
Парень медленно потянулся окровавленными пальцами к нагрудному карману. Она подумала, что за ампулой «Морфея», торопливо помогла расстегнуть клапан… Штурмовик достал левой, не перебитой рукой из кармана черный берет спартаковца и протянул полковнику. Офицер машинально принял окровавленный комок. В глаза ему свирепо оскалился белый волк…
Потом она долго сидела, прислонившись спиной к стволу ели, избитому пулями, и ветви кружились над ней медленным хороводом. В груди горело, глотать было больно — проклятый егерь чуть не свернул ей шею. Полковник шумел в кустах, потом вернулся и тяжело опустился рядом.
— Он застрелил троих, — сообщил полковник задумчиво. — Троих. По сути, мертвым стрелял. У вас все бойцы такие?
Она не ответила. Мечик… Мечик любил технику. С детства работал на универсальном манипуляторе, подменял больного отца. Когда увидел платформу абсолютной проходимости — не отодрать было. И если б не война, гонял бы он сейчас вездеход на плато Путорана и был бы счастлив…
— Месяц назад меня приложило на возвращении, — так же задумчиво сказал полковник. — Как посадил вертолет — не помню. Телеметрия утверждала — был без сознания. Вот такие дела. А он еще и стрелял. И попадал. Парень — герой, я бы таким сыном гордился.
Она переборола боль в горле, включила передачу и доложила — четко, сухо, бесстрастно:
— Саша, тайник засвечен. Попали в засаду. Мечёв погиб. Засада уничтожена. Уходим вниз.
18
— Отдыхаем, — решила она.
Полковник огляделся, сложил на землю брякающий груз, вытер испарину и присел рядом с ней, хотя удобнее было бы рядом с оружием. И удобней, и правильней. Но — мужчина. Она с беспокойством потрогала его лоб. Офицер держался хорошо, но весь опыт работы в госпитале кричал ей, что именно держался. Жестокое воспаление никуда не ушло, лекарство только сгладило кризис. И скоро ему станет очень плохо. И куда она тогда со старшим офицером, мечущимся в бреду?
— Что ты меня всё щупаешь, как девочку? — недовольно сказал полковник, но руку ее у своего лица задержал. — Я здоров!
— Как бык, — согласилась она. — То есть если свалитесь — не утащу.
Аккуратно высвободила руку и бросила взгляд на дорогу. Далеко внизу замерла колонна военной техники. Заправщики, реммашины, блиндер, трал-разминер… а броня сопровождения за поворотом и назад никак не сдаст. То, что надо для ее плана.
— Долго еще идти? — как бы невзначай поинтересовался офицер.
— Уже пришли. Товарищ полковник, а вы чужой санитарный вертолет сумеете увести?
— Обижаешь! — хмыкнул вертолетчик. — Перед тобой, между прочим, неоднократный призер соревнований по высшему пилотажу! Я уведу всё, что летает.
— Тогда мы сейчас вызовем санитарный вертолет, и вы улетите! — решилась она огласить свой безумный план.
Офицер замер. Потом повернул голову в сторону дороги.
— Раненых я вертолетчикам обеспечу! — пообещала она.
Полковник смотрел на дорогу и молчал.
— Товарищ полковник! — настойчиво сказала она. — Вы нужны не здесь — за хребтом! Улетайте, прошу вас!
— Нет, — твердо сказал мужчина.
— Товарищ полковник, вы взяли берет спартаковца, — усмехнулась она. — Взяли. Это… ответственность. Огромная ответственность. Выполняйте приказ начальника штаба объединения штурмовых отрядов номерных городов. Мой приказ.
— Нет.
— Почему? — полюбопытствовала она.
— Я дал слово офицера защищать тебя, — хмуро напомнил полковник. — Кому как, а для меня слово офицера не пустой звук. Так что не старайся, мы погибнем вместе. Нам ведь не уйти отсюда, даже я вижу.
— Мы погибнем, если не уберешься отсюда! — взорвалась она. — У тебя воспаление легких, дубина! Ты уже еле стоишь! Скажешь, не так?
Офицер угрюмо уставился вниз.
— Так, — неохотно признал он. — Но на один бой меня хватит.