В ответ на это в качестве контрмеры последует внесение в законодательство строгого предписания хирургам до операции знакомиться с содержанием того комплекса, который просят удалить. Ну конечно, уголовникам не останется ничего другого, как искать врачей с гибкой совестью, прибегать к помощи подпольных хирургов.
Случается, человек помимо воли становится свидетелем преступления. Прежде такого опасного свидетеля отправляли на тот свет. Теперь же столь крайние меры уже не понадобятся. Достаточно затащить такого злополучного свидетеля к подпольному нейрохирургу. Чтобы быть уверенным в том, что вырезано все, что надо, без остатка, подпольные хирурги станут применять волеослабляющие средства. Жертва уже не в состоянии будет скрыть те комплексы, которые подлежат удалению.
Так возникнет возможность извлекать мысли человека по частям, разумеется, против его воли, что весьма важно в борьбе противоборствующих политических партий. Окажется, что вовсе незачем убивать своего идейного противника или гноить его в тюрьме, куда проще удалить из его мозга все его убеждения. Ничего не скажешь, огромный шаг по пути прогресса гуманизма!
В странах, где к власти придет диктатор, таким методом будут производить массовые операции, чтобы искоренить из памяти народа воспоминание о предыдущем, более либеральном образе правления.
К 2000 году наука изыщет способ длительного хранения мозговых клеток, как известно наиболее чувствительных из всех тканей человеческого организма. Само собой разумеется, специалисты не преминут подвергнуть срезы мозговой ткани тщательнейшим исследованиям. Один из наиболее важных вопросов, которые предстоит решить, — это зависит ли дальнейшее поведение экстрагированной ткани от влияния психического содержания всего мозгового комплекса. И вот вдоль стен лабораторий выстроятся ряды банок с надписями вроде "Первая жена"-Б. Л., 35 л. (муж.), "Крыса в колыбели"-В. Б., 12 л. (реб.), «Алгебра» — П. Б., 17 л. (муж.), "Потеря портфеля" — А. С., 61 г. (муж.). Никого не удивит просьба срочно отнести к профессору "железнодорожную катастрофу" или "банку с молнией".
Итак, к 2040 году трансплантация мозговой ткани достигла чрезвычайно высокого уровня. Стало возможным переносить содержимое мозговых клеток из одного мозга в другой.
Профессор Ариенс Капперс разработал методы, препятствующие отторжению, что послужило блестящим завершением всего предыдущего решения проблемы. Стало осуществимым то, над чем ученые сознательно или подсознательно работали столько лет, — трансплантация памяти, приобщение к духовному миру одного человека мыслей и чувств другого. Отныне перед хирургами раскрылось новое обширное поле деятельности — удалив из мозга все вредное и нежелаемое, они могут заполнять пробелы, перестраивать духовную жизнь пациента путем пересадки в его мозговые клетки комплексов из клеток другого мыслящего человека.
Представьте, что сейчас 2050 год, и весь наш предыдущий рассказ — не что иное, как дорога воспоминаний о наступлении новой эры человеческого прогресса.
Правда, этот путь был утомительно длинным, сопровождался мучительным скрипом зубчатых колес, и все же он неуклонно вел все выше, открывая все более широкие горизонты.
Теперь в ходу торговля воспоминаниями. В Амстердаме даже открыто Центральное Нидерландское бюро мыслей. Как только достижения нейрохирургии стали достоянием широкой общественности, возник громадный спрос на приятные воспоминания. Вот когда стало очевидным, что люди, как правило, не удовлетворены своей жизнью и что ощущение неудовлетворенности, несовершенства жизни гораздо реже проявляется там, где присутствуют воспоминания, связанные с положительными эмоциями.
Покупка и продажа приятных воспоминаний упорядочены и узаконены. Понятие сугубо личного объявлено обветшавшим. Нельзя купить счастье, само по себе оно не является предметом купли-продажи, продаются и покупаются воспоминания, совокупность которых и может сделать счастливым. Оказалось, что при самом различном восприятии почти невозможно найти то воспоминание, которое одного человека сделало бы несказанно счастливым, а другого невыразимо несчастным.
Иными словами, люди чувствуют себя несчастливыми потому, что в большинстве своем не располагают определенными воспоминаниями. И тут им на помощь приходит бюро мыслей. Кстати, следует отметить, что торговля мыслями смягчает социальные конфликты. Возьмем, к примеру, военную службу. Один ее ненавидит, другой о ней мечтает. Что может быть проще и лучше, если первый, уходя в запас, продаст свой служебный комплекс тому, кто жаждет отбыть воинский долг? Точно так же и с материнским комплексом. Одна к нему тянется, другая считает его бременем. Или воспоминания, связанные с мучительными угрызениями совести, — кому-то они могут доставить радость.
В первые годы объявления о спросе и предложении появлялись в газетах, на стендах, в рекламных проспектах, потом торговля сконцентрировалась на бирже. Там можно встретить объявления вроде "Имеются в продаже приятные, но смутные юношеские воспоминания", "Воспоминания о встречах со знаменитостями", "Продается весьма популярный религиозный комплекс" и т. п. Были и предложения особые, специальные. Эти драгоценные комплексы не только укрепляли счастье человека, но и отдавали ему целиком все ощущение счастья другого. Сюда входили мгновения полного самоудовлетворения, ощущение всеобщего признания и, наконец, такой редчайший дар, как мгновения, когда душа человека открывается навстречу окружающему его миру. Я имею в виду величайшее счастье любви. Но приходится с сожалением констатировать, что как следствие возник новый вариант супружеской неверности. Морально неустойчивые отцы семейств стали приобретать фривольные воспоминания и слишком часто погружаться в них.
Продажа приятных комплексов на долгое время обеспечивала средствами. За них платили бешеные деньги. В итоге, как бы ни был огорчен бывший счастливец, расставшись со своим чудесным комплексом, он все же уходил домой с немалой суммой, что само по себе уже служило ему утешением.
Тридцатипятилетний писатель, отец семейства, торопливо вошел в дом. Прежде чем повесить пальто, он стряхнул с него снег. "Пальто напоминает спущенную с цепи собаку", — подумал он.
Вид у мужчины был озабоченный. В гостиной горела лампа. За столом жена занималась переделкой своего старого голубого платья. Дочери играли на полу с мячом, поочередно бросая его в деревянную фигурку. Немного помолчав, муж вынул из кармана две бумажки и положил их на стол.
— Завтра утром в половине девятого, — сказал он. — В. Г. Павильон № 3. Нас примут одновременно.
Жена вздрогнула и ниже склонилась над своим рукоделием. Он пристально посмотрел на нее, и она не смогла унять охватившую ее дрожь.
— Но ведь мы договорились, — мягко сказал он, выдержав небольшую паузу.
— Одно дело сказать, другое — сделать, — тихо отозвалась она.
Не находя себе места, он продолжал стоять посреди комнаты, казалось, он искал поддержки у знакомых предметов. Сколько раз они об этом говорили! Сколько обсуждали! Чего только он за это время не продал: путешествие в Далмацию, каникулы на Корсике, карнавал в Риме, забавное приключение с очаровательной наездницей, радость первых успехов на литературном поприще! Он не помнит даже, что написал. Остались только названия в записной книжке. И вот теперь надо пожертвовать друг другом. Иного выхода нет. Он должен закончить свой роман, на это понадобится не мерее года, год работы без забот о заработках. Его будущая книга — шедевр, которым он потрясет мир! Имеет ли значение все остальное?!
Писатель должен выплеснуть ту таинственную Жизнь, что зреет в глубине его души. В этом ему удалось убедить жену, так по крайней мере ему казалось. А сейчас ее бросает в дрожь при одной мысли о предстоящем.
Прийти к такому решению было нелегко. Все, чем они были друг для друга, чудесное начало их любви, тысячи мельчайших подробностей: взгляды, ласки, подступавшие к горлу слезы радости, наслаждение… Отказаться от всего этого, продать воспоминания и остаться один на один со своими разочарованиями, редкими заботами, ссорами. Но вот как раз этого последнего она и не захотела. "Тогда надо расстаться и с соседним комплексом, — сказала она, — или я тебя возненавижу".