Херман Питер Шенфелд Вихерс
Дорога воспоминаний
Нередко считают, что газетные сенсации рассчитаны на людей низшего сорта, однако, несмотря на такое презрение, число любителей смаковать эти захватывающие сообщения не уменьшается.
Но если говорить всерьез, то, наверное, так и надо относиться к событиям мирового порядка и уж никак не презирать за пристрастие к ним, ибо новости, ради которых, собственно, и стоит читать газеты, из-за которых зачастую мы забываем о жене и о завтраке, есть не что иное, как рассказ о тех же мировых событиях, но с продолжением. Именно из этих событий мирового значения и рождаются сенсации. Новый день с новыми событиями приходит к нам ежедневно. То, что один предпочитает поглощать сенсационные новости, а другой известия, говорит лишь о разнице во вкусах, но никакого принципиального различия тут нет.
Любая молоденькая секретарша знает, как досадно, если срок ее подписки на газету истек раньше, чем закончилось печатание детектива. Но уж такова наша общая участь — чего-то мы непременно не дождемся. Что же касается людей гениальных, то в отношении их это выглядит просто трагически. И в самом деле, трудно поверить, что Ньютон никогда не был в кино, а Тамерлан даже не видел танка. Правда, встречаются иногда провидцы, способные светом своего ума озарить будущее, такие, как Жюль Верн или ваш покорный слуга Белькампо (да и то лишь в первом томе своих сочинений). Так давайте же сделаем то, на что не решится ни одна девица: быстренько перевернем несколько страниц и тайком заглянем, что будет впереди.
Не ждите всеобъемлющего обзора мировой арены будущего — это было бы выше наших возможностей. Мы ограничимся лишь небольшим участком одной области науки — хирургией мозга.
Нет большего чуда, чем человеческий мозг. В опрокинутом кверху дном котелке, обладающем теплом, которого недостанет даже на то, чтобы зажарить ворону, мы храним самое сложное, самое хитрое и самое грандиозное из всего, что есть на нашей планете. Ошеломляющие достижения современной техники по сравнению с человеческим мозгом выглядят жалкими безделушками.
Впрочем, не будем тратить время на никчемные сравнения, любой из нас знает по собственному опыту, что наш мозг — это бесконечность с мириадами образов. Словно факелом мы высвечиваем то одно, то другое полотно, а порой это даже не живописные полотна, а целые фильмы, к тому же озвученные. С каждым днем появляются новые залы, новые пристройки к ним. И мы помогаем друг другу создавать эти новые сооружения. В мозгу образованного человека помещаются такие же, как в Амстердаме, проспекты, парки, а кое у кого и площади. И наука все больше склоняется к убеждению, что они действительно там есть. Теперь уже известно, куда сделать укол, чтобы согнулась рука, и куда — чтобы разогнулось колено. Мы знаем также, вмешательство в какой участок начисто вычеркнет из памяти все французские слова, а в какой — заставит навсегда забыть, что за штука часы или бутерброд с маслом.
Каждая картина воспоминаний имеет свое закрепленное за ней место в сером веществе. Если прибегнуть к научной терминологии, она строго локализована, и первоочередная задача современных нейрохирургов — точнейшим образом определить эту локализацию, вернее микролокализацию. Где-то около 1965 года уже можно было сказать, что в таких-то поперечных извилинах такого-то участка коры головного мозга площадью в столько-то микрон лежит намеченная поездка в Арденны, а в пятой извилине — десятого поля площадью в 20 микрон — футболист Абе забил гол.
Кроме того, наше сознание либо ковыляет, либо мчится галопом по лабиринтам мозга, посвечивая фонариком то туда, то сюда. Но бывает и так, что вы нажимаете одну кнопку, а вспыхивает целая вереница огней, словно цепочки уличных фонарей.
Наши картины воспоминаний держатся обособленно, сами по себе, но в то же время могут таинственным образом переплетаться между собой. Узы, связывающие наши мысленные представления, называются ассоциативными связями. Через них с огромной быстротой пролетает нечто вроде искры нашего сознания. Разумеется, сеть ассоциативных связей у одних людей богаче и сложнее, у других — проще: это зависит от степени образованности и развития интеллекта.
Всегда есть какие-то воспоминания, какие-то образы прошлого, которые не оставляют нас равнодушными. Эти воспоминания иногда делают нас печальными, а иногда веселыми, несут с собой груз эмоций, которые тоже воспринимаются различными людьми по-разному.
Воспоминания могут быть хорошими и плохими.
Последние, по счастью, постепенно утрачивают свою пагубную силу, отчасти потому что на них наслаиваются более поздние переживания, отчасти оттого что человеку свойственно привыкать к своему горю. И все же то тут, то там могут возникать настолько тяжелые воспоминания, что они на долгое время отравляют жизнь человека, и тогда он заболевает. Что же в таком случае остается делать? В первую очередь закрыть вход в тайное тайных своих воспоминаний, но это не всегда удается. Тогда человек обращается к помощи врача.
Одни медики прибегают в этом случае к мерам, укрепляющим, по их мнению, в пациенте дух сопротивления, они воскрешают в его памяти неприятные воспоминания, чтобы снять с них налет кошмара. Другие — как приверженцы фрейдизма — избирают самоанализ — кропотливо длящееся годами мучительное самокопание в прошлом. Иногда врачи предпочитают молниеносную активизацию всех мозговых клеток посредством электрошока. В результате применения каждой из этих мер сама картина воспоминаний превращается в труху.
Гораздо более радикальным представляется метод, возникший в последние годы, который состоит в рассечении ассоциативных путей во враждебной, назовем ее так, области. Для этого достаточно полоснуть хирургическим ножом по нужному месту. Это называют лоботомией.
Резать наугад, конечно, нельзя. Необходимо оставаться в пределах белого вещества, массы, формирующей ассоциативные пути. Орудие хирурга перерезает несколько десятков тысяч таких путей и делает ненужное воспоминание недоступным для сознания, отгораживает его стеной рубцовой ткани.