Толстяк нервно указал на кресло.
— Садитесь. Я ещё не кончил.
Он встал и начал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. Польтаво не без интереса следил за ним. Он знал, в каких случаях нос у шефа приобретает лиловый оттенок.
— Теперь, — произнёс Сартуццо, — самое важное. Необходимо запустить новую серию передач… — Он запнулся. — Показать зрителю, что представляет для него… да!.. показать среднему гражданину, что такое для него… церковь.
— Боюсь, что после этого ряды прихожан в божьих храмах ощутимо поредеют.
— Напротив! — Сартуццо резко повернулся. — Напротив! Необходимо всё сделать для усиления религиозных чувств!
— Ага! — ядовито заметил Польтаво. — Святые отцы нуждаются в высококачественней рекламе…
Шеф пронзил его строгим взглядом.
— Синьор Ферручини был здесь именно по этому поводу! Вы знаете его нрав. Так что начинаете работать! Если вы недовольны процентом, я готов пойти вам навстречу.
— Дело не в процентах. Просто клерикальная тематика мне не по вкусу.
Голос у Сартуццо сделался резким:
— Фирму не интересуют ваши вкусы, синьор! Тем более что передачу подготовит машина, а не вы. Или вы хотите сказать, что такого рода материал ей тоже не по нутру?
— Она решает те задачи, какие перед ней ставятся.
— Вот именно! От вас требуется поставить задачу! — Сартуццо сел на край письменного стола. Несколько секунд он разглядывал свои отполированные ногти, потом, выпятив нижнюю губу, заговорил:
— В наш — век науки, рекламы развиваются очень бурно. Это и прекрасно! Но церковь, пекущаяся о непрестанном совершенствовании человека путём смирения, терпит удар за ударом. Дело в том, что творцы испугались истинного бога. Запершись в лаборатории, я уверен, они пренебрегли равновесием добра и зла в мире. Они не вразумляют людей, не проповедуют вечных истин христианского учения. Возьмём, к примеру, вашу машину. Из незначительных фактов она умеет состряпать такую историю, что волосы дыбом встают! Почему бы не попытаться с её помощью сделать людей лучше? Пусть она сочинит такую новеллу, чтобы зрители призадумались над тем, что ожидает их после смерти! Или, скажем, посредством остроумного диалога в духе древних философов покажет, что наука и техника отнюдь не противоречат христианскому мировоззрению. Не кажется ли вам, Польтаво, что именно с таких современных познаний следует особенно энергично производить божественные начала?
Сартуццо остановился, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова, он даже подумал, что смог убедить Польтаво, так как молодой человек стоял опустив голову. Но когда инженер поднял глаза, шеф понял, что он ошибся.
— Кто наговорил вам такой ерунды, Ферручини? Пошлите его во всём чертям! Над нами будут смеяться! Давайте лучше я сочиню вам криминальную историю, в которой убийцей окажется пастор!
Он двинулся к двери, но Сартуццо на удивление прытко догнал eго:
— Я запрещаю вам уходить!
— А, синьор хочет принудить меня силой?
— Послушайте! Не забывайтесь! Вы что, уже не помните, чем были год назад! Если бы я не взялся реализовать ваше изобретение, вы и по сей день с пустыми карманами делали бы круги вокруг ресторанов… Посмотрите на себя! Вы же выглядите человеком нашего круга!
— И потому непременно браться за явные глупости? — гневно спросил Польтаво. — Стоит ли слушать всякого урода, даже если он носит звучное имя Ферручини? Обойдёмся и без его жалких лир!
Сартуццо рухнул в кресло. Это была расплывшаяся груда ветчины и тонкой английской фланели. Польтаво впервые видел его сломленным!
— Мы не можем, Польтаво! Мы в тисках!
— У кого? У Ферручини?
Сартуццо жалобно вздохнул.
— Будь только он, мы бы ещё справились…
— Тогда кто же?
Сартуццо снова запыхтел. Казалось, он надеялся, что в оставшиеся у него несколько секунд может ещё поправить положение.
— Польтаво! — гнусаво произнёс он. — Я не собственник фирмы!
— Как так? — Глаза у инженера от изумления готовы были выскочить из орбит. — Что вы говорите?!
— Предприятие, которое носит моё имя, мне не принадлежит.
— А чьё же оно?
— Церкви!
Даже появление из-под письменного стола шестигорбого верблюда не повергло бы Польтаво в такое изумление.
— До сих пор святые отцы не вмешивались в мою работу, — продолжал Сартуццо. — Для них важно было не прерывать живительной струи золота, поддерживающей одряхлевшие силы церкви. Но, надо думать, склеротические старцы ещё не выдохлись: оценив достоинства вашей машины, они решили, что неплохо будет впрячь её и в более серьёзную работу. Сделать её тонким пропагандистом христианских догм. В их намерения входит построить под вашим руководством ещё и портативную модификацию, призванную варьировать для них церковные проповеди о смирении. У этих людей широкие планы, Польтаво! Они не остановятся ни перед чем, пока не увидят их осуществления.