― Ух ты, ― восхитилась я. ― Непонятная история, довольно мрачно.
― А то! ― тщеславно вздернул подбородок Эрин. ― Пока я не стал ездить с Кимом, зарабатывал на жизнь пугающими байками.
― Достойно, ― согласилась я. ― В бытность свою в Реабилитационном центре, я бы не пожалела тебе горячего шоколада и пряного сыра на ползарплаты. Тьфу ты, у меня даже речь стала высокопарной от подобного слога. Интересно, где бродяга с кольцом сейчас?
― Может это... грабанули по дороге? ― предположил Рой.
― Кстати, ― заметил Ким, ― одно из иллириумных колец сейчас у Элеоноры, директора Института.
― Эх, в мое время, ― утрированно старческим голосом заметила Селена, ― каждый второй подросток носил неоново-зеленое кольцо. Ваше поколение же, имитируя иррилиум, выбирает золото с багровым оттенком. Вы очень суеверны, это первый признак упадка научного знания.
За разговорами мы незаметно подошли к высокому забору, сложенному из огромных неотесанных бревен. По сторонам от массивных ворот росли морщинистые многолетние кедры. Пахло хвоей, дымом и еще чем-то. Отбросами ― вдруг поняла я. Под Нелоуджем никогда не пахнет ни отходами, ни канализацией ― опальные ученые периодически ускоряют круговорот веществ и процессы разложения, чтобы мусор вернулся в состояние перегноя за укороченный срок.
Глава 22
Концерт у стагеров отличался от остальных. Публика застыла в принужденном негостеприимном молчании, как будто люди ожидали подвоха, к тому же, как назло, начался сильный ливень с порывами резкого пронизывающего ветра. Я, как и договаривались, незаметно превращала ледяные потоки в моросящий дождь и усмиряла вихрь. Работать в такой атмосфере было сложно, хотелось извиниться за вторжение и уехать, но музыканты с естественным профессионализмом ухитрялись сохранять живость и динамичность выступления. И публика начала реагировать, сперва как-то неуверенно, а потом органично и непринужденно двигаясь в ритм музыке. После третьей песни из первого ряда послышались аплодисменты, и скоро ожила вся площадь, рассыпалась в неуловимом невербальном приветствии. И напряжение отпустило, я перестала ждать подвоха, расслабилась, отдалась представлению и танцу.
Быстро опускалась темнота, и я зажгла без применения ресурса три настоящих факела. Но отблесками огня я управляла так, чтобы пламя казалось чуть ярче, чем на самом деле, а свет падал на лица артистов. Поддерживая огонь и погоду, я танцевала. Обычно танец лишь дополнял созданные эффекты, выступал способом перемещения по сцене. Но не здесь, не сейчас. Здесь ― танец являлся поводом для моего присутствия, исполняемые фигуры требовали концентрации, так как не были скрыты в клубах мерцающего тумана, украшенного падающими звездами. Только танец. Только голос Кима. Только музыка. И в этом таилось особенное, камерное очарование, как будто мы сидели вечером у костра и пели для друзей.
Я стояла спиной к публике, склонив голову и сжав все мышцы для финального пируэта, когда услышала, как на одну секунду сбился голос Кима. На одну единственную, фальшивую ноту, и в следующий момент мое левое обнаженное плечо пронзила боль. Я потеряла контроль, и на публику обрушился шквал проливного дождя и пронзительный осенний ветер, толпа возмущенно зашевелилась, все спокойствие и камерность распались, уступая место начинающейся панике. Но в следующий момент все утихло. Кто-то перехватил управление погодой, и я не могла понять кто ― Ким пел, музыканты играли ― естественно, сильно, как будто ничего не произошло. Я отступила назад, перехватила вопросительный взгляд Кима, кивнула утвердительно ― со мной все в порядке ― и задала свой невидимый вопрос. Ким кивнул в ответ.
Что ж, расслабляться было нельзя. Недоверчивость досталась из забытого прошлого, сохранилась странным наследством, которое я спускала так легко и расточительно, не зная цены. Но этот урок я постараюсь запомнить. Еще неплохо бы понять, за что, против кого была направлена агрессия ― против меня лично? Что-то выдало работу с ресурсом? Или это касалось всех музыкантов, как представителей общества, использующего силу? Непременно нужно выяснить, но позже. А сейчас время для ответного действия. Старегы перешагнули барьер первыми, и сейчас играть по их правилам ― уже не деликатность, а слабость.
Приобретенный сценический опыт помог быстро собраться, загнать боль на второй план, снова почувствовать музыку. И я продолжила свой танец, вызывающе повернувшись к публике левым плечом, из которого текла кровь и торчала инкрустированная рукоятка метательного кинжала. На всякий случай попробовала поставить вокруг себя защитный экран, но обнаружила, что это уже сделано. Тогда я непринужденно, будто это не требовало никаких усилий, извлекла кинжал из раны, провела над поврежденным местом рукой театральным жестом. И закружилась в вихре звуков припева, мысленно концентрируясь на ускорении регенерации. Когда я в следующий раз повернулась к публике левым боком, по плечу все еще текла кровь, но рана исчезла. Я слышала волнение в толпе, но властный зов музыки останавливал стагеров, заставляя подчиниться ритму, аплодировать и смотреть.
Глава 23
После концерта мы не ставили печать группы и не общались с публикой. Я сидела в тени, восстанавливая силы ― медицинское вмешательство всегда требует исключительных затрат. Особенно если отсутствует специальное образование, которое позволяет детально представить, что именно ты лечишь и как.
Мы дожидались, пока опустеет площадь, чтобы собрать оборудование и уехать, когда к нам зашел небольшой человечек с острой бородой. Он коротко представился старейшиной общины и сделал шаг к костру. Мы поздоровались, но никто не предложил посетителю сесть, и мужчина неловко переступил с ноги на ногу.
― Простите, ― сказал он наконец, ― мы нарушили законы гостеприимства. Мы приносим свои извинения, и надеемся, что вы приедете к нам во время вашего следующего путешествия.
Ким неопределенно кивнул, я не поняла, это было согласием или приглашением к продолжению беседы.
― Но мы просим не привозить с собой женщину из Нелоуджа, ― продолжил незваный гость, ― ее поведение, открытая демонстрация силы была оскорблением для всех нас.
― Вы чуть не убили члена моей команды, мою девушку, ― резко сказал Ким, ― и вы еще ставите мне условия?
Ветер угрожающе взвыл, поднимая клубы пыли, соглашаясь с ним. Сложно сказать, был ли это естественный порыв, или намеренный театральный эффект. Поземка змейкой закрутилась вокруг ног старейшины и опала песчаными узорами на грубые потрепанные башмаки.
― Том не собирался убивать ее. Он просто хотел выразить наше возмущение.