Он смотрел снисходительно, даже немного презрительно, как на неразумных человеческих детей.
― Чего хотите, человеки?
Ким шагнул вперед, сделал замысловатое движение левой рукой.
― Мир твоему народу, Саи-Но, ― произнес размеренно. ― Я буду тебе петь. Ты будешь лечить мою женщину.
Красивый лоб богоподобного Саи-Но сморщился в непередаваемом мыслительном усилии.
― Петь хорошо, человек. Лечить стоит молодую козу. Что есть в обмен?
― В обмен есть много песен, сколько захочешь узнать. Будет сил держать ветер на много дней и ночей. Будешь знать новости из большого мира. И озерный камень.
Ким достал из кармана зеркало. Саи-Но резким движением выхватил добычу, внимательно всмотрелся в отражение. Улыбнулся, кокетливо поправил волосы.
― Буду лечить. Будешь петь.
У входа в селение росло раскидистое мифическое дерево. Джезраа. Миниатюрные, только проклюнувшиеся листья были покрыты клейкой смолой. Для всех растений осень и только у джезраа ― весна. Озимое дерево. Хотя нет, неправильно, озимые цветут весной, их просто сажают в зиму.
― Дерево мира, ― прошептал Ким. ― Под ним нельзя совершать преступлений.
― Почему? ― удивилась я, вспоминая успешную проделку с зеленоглазой мошенницей.
― Хотел бы я знать. Очередная забытая история Нелоуджа, ― пожал плечами музыкант.
Глава 35
Ким пел до заката. Подбирал простые слова, рассказывал сложные истории. Мужчины ― все, как на подбор, красивые и синеглазые, собрались вокруг. Сидели на корточках, тянули из мехов козье молоко. Иногда переглядывались и хихикали, чесались и ерзали. Им было скучно. После десятка песен аборигенам, судя по всему, удалось накопить немного ресурса. На пальцах стали загораться зеленые огоньки, кто-то потерял равновесие от невидимого толчка и опрокинулся на спину ― мужчины играли. Саи-Но то шикал, то смеялся и сам включался в незатейливую игру.
Женщины суетились позади. К изгороди из колючего кустарника привязали тощую козу с грязным мехом. Полногрудые девушки в набедренных повязках оплетали цветами нечто, с моего места не видимое, и заунывно пели под нос.
Мне было тягостно. Томило невнятное предчувствие, пугали глупые красивые люди. Дурманил сладковатый дым от ритуального костра, в который бесконечные босоногие дети подкидывали сухие цветы.
Наконец, музыка стихла, и красивый Саи-Но встал.
― Спасибо, человек-певец, ― высокомерно кивнул. ― Человек-женщина, пошли со мной.
Я неуверенно встала. Две девушки подхватили меня за локти и повели к оплетенному цветами кругу. В центре зияла яма в человеческий рост. Я отшатнулась и освободила руки, попятилась.
Ким положил руки мне на плечи, прошептал в ухо:
― Так надо. Я проходил через это. Процедура длится всего час, воздуха будет достаточно. Вождь даст тебе успокаивающий настой, паника уйдет.
Я повернулась к нему. Родное лицо так близко, не может он желать мне зла. Или может? Никому не доверяй, ― звучит в голове чей-то голос. Чужой. Прошлое. Не верю прошлому, не хочу верить.
― Я буду рядом, ― пообещал Ким и отступил в толпу мужчин.
Девушки оплели цветами мои щиколотки и стянули запястья. Стебли выглядели хрупкими, но пошевелиться я не могла. Меня усадили на большой плоский камень, подошла старушка.
― Пей, ― повелительно сказала она, глядя в глаза, поднесла к губам мех.
Жидкость отвратительная. Горькое молоко с примесью чего-то знакомого, но непонятного.
― Молоко. И кровь из вены здорового быка. И спокойная трава, ― пояснила старая женщина.
Тошнота поднялась к горлу, но я усилием воли подавила рефлекс и допила до дна. Без успокаивающей травы час не выдержать.
Девушки начали петь. Они кружились вокруг в странном танце, руки сплетались ветвями плакучей ивы, капли пота на сером камне впитывались многолучевыми узорами, запах костра смешивался с жизнью. Сознание уходило, улетало, выпаривался страх, улеглось нетерпение.
Хотелось темноты и тишины, нужно было думать. Много думать. Цепкие взгляды мешали, ветер был слишком настырный. Двое мужчин аккуратно подняли меня, поместили в уютную, спокойную яму. Потом туда же опустили козу. Животное спокойное, сонное, мудрое. Я не одна, это хорошо.
Последнее, что я видела ― массивный, отполированный до зеркального блеска камень, закрывающий сумеречный свет.
А потом наступил покой.
Глава 36
Вчера я видела свой страх. Не ужас, леденящий кровь. Не кошмар, сковывающий сердце. Мутное, тягостное чувство. В тишине, в полусне-полубреду, в уютном коконе бреда, отгороженная живым щитом из терпко пахнущей козы.
Вчера я смотрела в глаза себе. Изображение расплывалось в кривом зеркале, смеялось злым смехом, по губам текла кровь, на руках была кровь. Сменялось образом тонкогубой блондинки из воспоминаний старика, что рассказал сказку про шакала. И снова обретало моё лицо, манило, приглашало.
Вчера я видела свою ненависть. Черную, липкую, несмываемым пятном лежащую на руках. Я задолжала месть. Еще не знаю, кому, догадываюсь, за что. Но отражение в зеркале будет пугать и смеяться, пока я не пройду этот путь до конца.
Все долгие месяцы с момента пробуждения я боялась. Плыла по течению, подстраивалась под обстоятельства ― потому что боялась взглянуть себе в глаза. Воровке. Убийце. Стертой, вероятно, за дело.
Но больше не боюсь. Время идти вперед.
Проснулась я на рассвете, в округлой хижине с деревянным каркасом, обмазанным глиной. Ким сидел рядом. Почему-то он всегда просыпался первым, ждал, смотрел, оберегал.
Сильный и большой, на ложе из сухих трав, с татуировкой на левой руке.
― Ким, что значит твоя татуировка? ― спросила я.
― Честность, ― пожал плечами Ким. ― Правда, подкожная, подноготная.
Я кивнула. Хорошо быть честным с самим собой. Мне нужно в Институт. Узнать прошлое. Отомстить. В конце концов, я такая, какая есть.
― Ким, а когда мы вернемся в Нелоудж? ― спросила я, задумчиво перебирая сухие колосья.
― Я боялся, что ты именно об этом спросишь, ― кивнул Ким и сел. ― Даже не хотел вести тебя к Саи-Но.
Я удивилась, подняла глаза:
― Ты знаешь, что я поняла?
― Догадываюсь, ― кивнул он, ― жалко, в глубине души надеялся, что дорога тебя вылечила. Еще четыре месяца пути, семь выступлений, и мы на месте.
― Долго...
― Мы не торопимся обычно, ты же знаешь. Дорога это цель, а не средство. Кстати, у меня есть для тебя подарок.
― Какой? ― удивилась я.
― Самый лучший. Книга. Она спрятана в фургоне, на полке слева, за набором инструментов.
― Ух ты! ― восхитилась я. ― А что за книга?
― История, ― пожал плечами он. ― А какая еще у меня может быть книга? Тебе понравится.
― Вечером посмотрю, ― потянулась я.
― Не сегодня. Когда соберешься уходить, чтобы у тебя было достаточно ресурса..
Что-то во мне сжалось.
― Ким, ― почти жалобно попросила я, ― пойдем со мной. У тебя достаточно сил, чтобы пройти в Институт, там шикарная библиотека. Ты сможешь поискать материалы по истории Нелоуджа.
― Нет, ― покачал головой он. ― Я смогу пройти, но не смогу остаться. Если захочу поработать, то лучше остановлюсь у затерянных. По крайней мере там действительно можно работать над тем, что интересно. Но я артист, а не ученый, на самом деле. Я просто собираю истории и не претендую на анализ и систематизацию. Мне нечего делать в Институте.
Я опустила голову. И без слов было ясно, что это мой путь, только мой.