― Теперь понимаю, почему ресурса у вас не было. Вы бы все решили грубой силой. Неизящно.
― Зато практично и безопасно, ― возмутилась я. ― Вы не видели этих муравьев. А что бы сделали на моем месте вы?
― Я бы просто пошел в нужный проход, ― торжествующе заявил профессор.
― Точно, забыла. Я бы достала непобедимый светящийся меч и прорубила дыру насквозь, ― не удержалась я от ехидства.
― Вы опять о силе... Да что ж такое! Давайте поиграем?
Профессор Илин достал из кармана игральные кости и кинул на кафедру. Лаборанты обступили учителя тесным полукругом, с ухмылками следили за разворачивающимся представлением.
― Десять. Выкинете больше?
Я выкинула восемь. Пять и три. Кости приятно ложились в руку, классические, белые с черными точками. Интересно, ― промелькнула мысль, ― Нормальные кубики или с весовым дисбалансом? Хотя зачем профессору нечестные кубики, ерунда.
― Еще раз? ― спросил Илин и выкинул шесть, подмигнул, эффектным движением швырнул кости по столу. Я выкинула два.
Через десять раундов я возмутилась:
― Вы жульничаете! Используете ресурс.
Рыжеволосый ученый улыбнулся, ничуть не смущенный, достал из кармана монетку:
― Вы догадываетесь, да? ― уточнил он и выкинул орла. Еще раз. И еще. Тринадцать раз подряд. ― Люблю орла. Но не жульничаю. Не заставляю выпасть орла.
Профессор выдержал театральную паузу, глядя в глаза немигающим взглядом. В зрачках мелькал шутливый бесовской вызов:
― Я меняю вероятность. Делаю вероятность выпадения орла выше.
Я замерла, проблеск понимания мелькнул между типовыми мыслями о жульничестве. Но самостоятельно оценить масштаб представленного решения не смогла ― пыталась разгадать каверзу, а не вслушиваться в слова:
― И в чем разница?
― Вы не представляете! ― экзальтированно вскинул руки профессор, ― Разница колоссальна. Загадайте функцию от одной переменной. Любую, лишь бы пять раз дифференцируемую, ― он взял в руки исчерченный листок.
― Что? ― уточнила я.
― Вы не знакомы с основами дифференциального исчисления?
― Знакома, но...
― Тогда в чем проблема? Не применяйте ресурс, не ищите подвох. Просто загадайте, какая вам нравится?
"Сейчас я тебе покажу, " ― подумала я и начала, медленно подбирая слова:
― Допустим, экспонента в степени пи икс....
Затем я бездумно добавила коэффициент, сумму квадратов, не забыла деление на сложное выражение в дробной степени. Получилось громоздкое неизящное выражение, лишенное, как мне казалось, любого практического смысла.
Илин улыбнулся и помахал перед носом листком:
― Здесь у меня дифференциальное уравнение, связанное с переносом энергии, над экспериментом работает соседняя группа, но решить не умеют. Попробуйте подставить сюда ваше выражение.
Я почувствовала, что стою на пороге чего-то нереального и протянула руку за ручкой, с трудом вспоминая, как брать производные. "Черт бы меня побрал, что мешало остановиться на экспоненте в степени икс", ― подумала я, слыша, как похихикивает за плечом профессор Илин.
― Вы здесь коэффициент потеряли, ― глумливо показал он. Я раздраженно исправила, перечеркнула последнюю строку вычисления, подставила полученные производные в уравнение. Уравнение получилось некрасивым, лишенным гармонии и симметрии, весь процесс занял около пятнадцати минут и целый лист, исписанный убористым почерком. Профессор Илин неторопливо пританцовывал у меня за плечом, лаборанты уже во весь голос обсуждали танцы, не обращая внимания на разыгрывающееся представление. Я сократила последнюю пару множителей и недоверчиво уставилась на листок ― получилось тождественно верное равенство.
― Этого не может быть, ― возмутилась я. ― Признайтесь, вы знали ответ и как-то спровоцировали меня произнести нужное выражение.
Профессор Илин торжественно покачал головой.
― Вы же знаете, что это не так. Любое вмешательство в мысли заметно, кроме стирания, которое, вероятно, тоже ощущается но жертва забывает всё и рассказать не может.
― Тогда это какой-нибудь психологический трюк, ― я сморщилась, ― Запах, вы притронулись к чему-то, что подсознательно спровоцировало ассоциацию...
― ... Ассоциацию с экспонентой в степени пи икс, ― усмехнулся он, ― У вас настолько больное воображение?
Я задумалась. Если допустить, просто допустить, что профессор не врет, что он в состоянии представить изменение вероятности возникновения заданного события... Вообразить характеристику чуть выше, реализовать изменение при помощи изрядного запаса ресурса. Я потянулась к монетке.
― Попробуйте, ― поощрил Илин, ― это не так сложно. Представьте, что вероятность выпадения орла чаще.
Я начала подкидывать монетку. Восемь выпадений из десяти, результат может быть обычной случайностью. Профессор пожал плечами:
― Неплохо для начала. Приходите играть с нами в покер вечером, потренируетесь.
― В покер? А какой смысл в игре, если вы утверждаете, что можете менять вероятность выпадения карт? Кому нравится играть против соперника, у которого на руках всегда флешь рояль?
― Только тем, кто в состоянии менять вероятность тоже, ― улыбнулся профессор. ― Битва силы, результат не определен. В игре появляется даже больше психологии, блеф выходит на принципиально новый уровень.
― Послушайте, ― сказала я, ― но ведь вероятность ― это не только игры. Это же неограниченные возможности! Вы способны перевернуть мир!
Я вдруг подумала, что Илин старше меня лет на пятнадцать, но выглядит совершенно несносным ребенком-бесенком. Увлеченный.
― У меня не хватит ресурса, ― улыбнулся он. ― Но суть вы наконец-то уловили. Работать со мной будете?
― Буду, ― сказала я.
Глава 48
Работа с профессором Илином была интересной. Я практиковалась в изменении вероятности днем, решая методом направленного подбора громоздкие уравнения, и упражнялась вечером, когда мы с группой и друзьями из других отделов собирались в опустевшей институтской столовой играть в покер.
Илин тасовал колоду с грацией фокусника, перекидывал карты фантастическим веером и, наконец, давал подснять направо. Лира морщила лоб, стараясь изменить вероятностное поле, заданное Илином, Тони щелкал пальцами, темноволосая серьезная девушка из отдела теории игр прикрывала глаза, словно погружаясь в транс.
Мы с остальными лаборантами иногда сговаривались и играли против рыжего профессора вместе. Несмотря на коллективные усилия, выигрывали совсем редко. И даже в тех уникальных раздачах, когда карты принимали нашу сторону, мне всегда казалось ― Илин просто поддается, чтобы соперники не потеряли интереса.
Я, впрочем, смогла найти свою стратегию, которая помогала не разориться вконец. Местные противники не были хорошими картежниками, несмотря на изумительную силу. На лицах ученых отчетливо читалось разочарование, когда выпавшие карты не хотели складываться в нужную комбинацию. Во время раздачи я направляла всю силу на то, чтобы создать помехи в уже основательно нестабильном вероятностном поле, особенно старалась заглушить волю Илина. Выпадающие карты уже не складывались в топовые комбинации. В определенном смысле я возвращала раздаче случайность, хаотичность.