После десятка занятий даже субтильные девушки научились наносить удары мощностью в несколько сотен килограммов. Мы использовали специальные песочные мешки для отработки нападения; сила удара измерялась в процессе. Сражались ― с собой. С предыдущим результатом. Без послаблений, постоянно понукаемые, тысячекратно повторяя одни и те же движения.
Безусловно, я тренировалась здесь раньше. Удар, импульс, что отправил в нокаут воровского мастера Бе, был изучен здесь. Отточенная техника, сохранившаяся через стирание. И всё таки он был выполнен слабовато, конечно. За тот удар инструктор бы мне назначила пятикратное повторение: "Плохо! Можешь лучше. Пять раз, и чтобы каждый уровнем выше!" Сказалось отсутствие тренировок.
Изучали мы и щиты. Инструктор заставляла делать обволакивающий пузырь подкрашенным и разбивала всех участников на пары. Защищающийся должен был не просто отразить нападение ― но и определить точное место соударения, подкрасить цветом интенсивность обрушившейся силы. "Сначала ваш щит равномерный. Любой дурак может создать круглый прозрачный кокон. Но сделать защиту эффективной, чтобы оболочка не лопнула, как мыльный пузырь после первого или второго удара ― это требует мастерства. Работы. Усилия!"
Мне больше нравилось нападать, чем защищаться. Сегодня, после откровений мятежного профессора хотелось бить с размаху, чтобы тягучее ощущение смутной вины размазалось под костяшками правой руки.
Но невезение ― штука систематическая. Как минимум парная.
Вместо харизматичной зычноголосой инструкторши перед зеркальной стеной сидел парень с длинными волосами, собранными в хвост. Был он весь какой-то тощий и нескладный ― в слишком коротких штанах, несообразно длинной кофте, с неравномерным загаром. На инструктора, увитого туго переплетенными агрессивными мышцами, он не походил совершенно. Сидел спокойно, скрестил ноги и вывернул наружу босые пятки.
Зеркало уже было зачаровано. Но сегодня ― не на анатомию. В отражении вместо голов виднелись пятна стандартных когнитивно понятных цветов. Различные оттенки зеленого и оранжевого. Я огляделась в поиске красных, но не нашла. Моя голова скрывалась за апельсиновым шаром.
― Сегодня, дамы и господа, я буду учить вас контролировать расход ресурса, ― размеренным голосом произнес парень.
Тихо сказал, но увесисто. По толпе пролетел шелест ― видимо, занятие пришлось в новинку не только мне.
― Цветовые круги отражают состояние вашего ментального запаса на настоящий момент, ― продолжил новый тренер. ― Господа с зелеными головами, очевидно, успели посетить библиотеку перед тренировкой. Предусмотрительно. Господа, чьи шеи увенчаны оранжевым, видимо трудились до последнего и надеялись найти разгрузку здесь.
По заднему ряду пролетел смешок. Я сосредоточилась. Этого навыка мне не хватало весьма сильно ― достаточно вспомнить потерю сознания на площади, бредовые метания в тюрьме. А все ведь подвластно контролю ― оказывается, можно даже цветовой индикатор сделать. У парня на всех учеников ресурса хватило, неужели я бы не смогла отразить собственное состояние?
Век живи, век учись.
― Это очень важное умение. Кто хоть раз перерасходовал запас ресурса до физической реакции, легко поймет, о чем идет речь.
Тренер встал. Теперь он уже не казался таким нескладным, любое мастерство вызывает уважение вне зависимости от одежды.
― На аллее перед Институтом растет семь деревьев джезраа, ― медленно сказал он, оглядывая зрителей. Чуть свел брови на шушукающуюся парочку в переднем ряду. Те тут же сели прямо. Моё внимание и так было приковано к лекции на все сто. ― Знаете ли вы, что в этом дереве особенного?
― Джезраа плодоносит зимой, ― подала голос девушка сзади.
― А еще? ― спросил тренер.
― Не знаю.
"Под ним никто и никогда не умирает" ― подумала я, но вслух не сказала. Остальные молчали, застыв в неестественном ожидании.
― Под джезраа нельзя перетратить ресурс. Дерево восстанавливает потери, ― сказал парень и замолчал. Ждал реакции. Толпа выдохнула. Тренер удовлетворенно кивнул и продолжил. ― Но сень листьев джезраа ― это единственное место, где человек может продолжить сражение, даже если не уследил за расходом силы. Во всех остальных случаях, если возможности рассчитаны неверно ― вы проиграли.
Слова припечатали кованым сапогом. Остальные ученики кивали ― ничего нового не прозвучало, тренер сформулировал общеизвестную истину для придания нужной мотивации. И только я помнила мертвые глаза наемника в темном фургоне, украденный ресурс, и свою подсознательную надежду ― "так бывает, наверное".
И снова я не решилась спросить вслух.
Глава 52
После тягучего двусмысленного разговора c Илиным в оранжерею не возвращались, равно как и к обсуждению ценностных ориентиров. Профессор просто использовал меня, как мощный калькулятор, а я старательно делала вид, что не замечаю перемен и работала так тщательно, как могла. Про группу Керона я не спрашивала, решила, что заявление о переходе было сделано на эмоциях.
На семинарах тоже ничего интересного не подворачивалось. Напротив, я исподволь знакомилась с множеством смутных и неприятных деталей, проясняющих устройство Нелоуджа в целом и реабилитационного центра в частности. Стало совершенно ясно, что стертых тщательно курирует соответствующий отдел Института. Первая беседа при пробуждении строго регламентирована, так же как и заработная плата. Профессии подбирались целым штатом психологов; для женщин построен цех гладильщиц, позволяющий влиться в городскую среду и познакомиться с местными жительницами. Заказы в этом цеху девушки принимали сами. Альтернатива ― сувенирный бизнес, создание кукол. Работа довольно механическая, но с возможностью творческого самовыражения на верхнем уровне. Есть к чему стремиться. Мужчины работают плотниками или делают заготовки для кукол и другие изящные безделушки.
Сувенирный бизнес приносит нехилые доходы, но зарплату мастерам держат в жестких рамках. Невольно вспоминались подозрения Зиэн: "Может, так и задумано с этими цехами и низкой зарплатой ― добиваешься уровня чуть выше и уже всем доволен, и ничего не надо". Художница всегда была довольно проницательна.
К двум часам дня голова уже шла кругом от бесконечных расчетов, и я начала отстраненно бродить глазами по сторонам. В кабинете, кроме меня, трудились Тим и Лира, разглядывали по очереди какой-то препарат под большим микроскопом. Точнее, Лира разглядывала препарат, Тим разглядывал Лиру, и я с интересом следила за развитием ситуации.
В этот момент жалобно скрипнула дверь, и в образовавшийся узкий проем вкатился маленький круглый человек в потрепанном, но некогда дорогом костюме. На запятнанной тонкой шерсти неопрятно лежали катышки, грязный воротник загнулся с одной стороны, обнажая серую подкладку. Глаза у человека были навыкате, и в них тлело что-то недоброе, глубокая растерянность и потухший гнев.
― Здрравствуйте, ― слегка картавя, произнес он.
― Привет, привет, ― устало откликнулась Лира, поднимаясь от микроскопа, Тим негромко пробормотал приветствия.
― Здравствуйте, ― неуверенно сказала я, не совсем представляя, какое положение занимает этот странный человек, который свободно входит в помещение, отведенное исследовательской группе Илина.
― Дени, ― восхитился диковинный посетитель, бросился навстречу, небрежно оттолкнул Тима, попавшегося на пути. Лира повернула голову в нашу сторону с ленивым любопытством, а затем снова нагнулась к микроскопу. Тим отошел вправо и потер локоть без возмущения и огорчения ― как собаку пропустил.