У центрального окна спиной ко входу стояла высокая женщина ― директор Института. Она обернулась на звук моих шагов. Потрясающе красивая, даже не так ― совершенная. Казалось, что такая женщина не может быть порочной, не может быть ограниченной, и, каким-то странным образом, не может быть сентиментальной. Безукоризненную фигуру облегало строгое деловое платье, расклешенное ниже колена и скрывающее обувь.
Элеонора. Живая легенда.
Вдруг вспомнился Нелоудж, цех и куклы. "Слишком красивая, ― комментирует пришедший образец Зиэн, ― Правильные пропорции, высокий лоб, открытый взгляд. Сразу видно, модель специально разработана, чтобы вызывать восхищение и обожание". Ерунда, решила я. Образец и вполовину не передает очарование оригинала.
Я невольно восхищалась директором, иначе и быть не могло.
И в то же время я её ненавидела. Темной, глубокой, животной ненавистью, рожденной в уничтоженных закоулках прошлой памяти. Необъяснимая жажда мести поднималась тошнотворной волной, оставалась привкусом крови на языке. Смешивалась с восхищением, сводила с ума. Затмевала зрение сюрреалистичными искажениями реальности.
― Здравствуйте, ― сказала я.
Голос прозвучал хрипло. Элеонора приветливо улыбнулась и указала на ряд кресел, расположенных у большого дубового стола, стоящего посреди комнаты. Вокруг указательного пальца левой руки кровавой струйкой обвилось багряное иррилиумное кольцо. Чарующе красивое и убедительное ― владелец артефакта силен и находится в полном здравии. Директору никто и ничто не угрожает в ближайшие три дня.
― Здравствуйте, Кори. Присаживайтесь, ― сказала женщина. ― Я не отниму у вас много времени.
И чары тут же рассеялись. Обычная деловая встреча, регламентированный этикет, рабочее настроение. Что за ерунда накатила при входе с ароматом фенхеля? Сейчас было сложно и вспомнить. Необоснованные чувства, не облеченные в слова, рассыпались как ночной кошмар. Растворились в пряном воздухе.
В городе и Институте много и подобострастно говорили про Элеонору. Личная аудиенция считалась особенной честью. Хотя Тим как-то говорил, что директор обычно встречается с новичками, когда находит свободное время. Рекомендует подходящие группы, одобряет или порицает первые наработки, мотивирует, в общем. Но чаще вдохновляющие встречи происходили после первого выступления прибывших на семинаре с собственной работой, когда новички уже начинали проявлять себя, а не метались из группы в группу на подсобных работах, как это делала я.
Я села на ближайший ко мне стул с высокой спинкой и пробормотала что-то невразумительное, должное обозначать вежливое внимание и равнодушие к расходу минут. Элеонора устроилась напротив и достала из ящика стола полупустую папку для бумаг.
― Как вас разместили, нравится работать с профессором Илиным? ― спросила она, открывая папку и извлекая два заполненных листа.
― Очень хорошо, спасибо, ― ответила я. ― Работать интересно. К сожалению, мало понимаю по основному профилю исследования, я не биолог. Но зато Илин отлично разбирается в математике, и я уже качественно расширила свое понимание теории вероятности и прикладных аспектов.
― Замечательно, ― сказала Элеонора, вдумчиво кивая в такт моим словам, и я почувствовала неясную симпатию к этой ужасно занятой и такой внимательной ко всем и каждому женщине. ― Хотя лучше бы вам работать по профилю, сами понимаете, так больше шансов для карьерного роста.
― Понимаю, ― согласилась я. ― Сейчас временно помогаю с расчетами профессору Керону, а потом уже посмотрю, куда двигаться дальше.
― У вас отличная вступительная фантазия. Есть дерзость, ― сказала Элеонора. ― У Керона хороший проект, вам может быть полезно сотрудничество с профессором.
― Проект закрытый, ― призналась я. ― Не представляю, над чем конкретно мы работаем.
― Так бывает поначалу, ― без удивления ответила она. ― Вы работайте, и все получится. В настоящие, интересные проекты на семинарах не приглашают, так что это уникальный шанс.
Я кивнула. И вдруг показалось, совсем смутно и на мгновение, что дело не во мне и не в математических способностях нового сотрудника, не в типичной вступительной фантазии очередной стертой. Просто почему-то Элеонору интересует работа Керона, недаром же я оказалась здесь в первый же день скромного сотрудничества с подозрительно закрытой группой.
Я решила, что разговор окончен, неуверенно поерзала на стуле, шаркнула ботинком по отполированному полу. Элеонора встала и расправила плечи с усталым вздохом, совсем как обычный человек.
― Я провожу вас до кабинета, ― сказала она, ― засиделась.
Глава 57
Дальше события покатились быстро, как снежный ком, как лавина. Казалось, что кто-то нечаянно задел тот самый маленький камешек, на котором держалось хрупкое равновесие, и я оказалась в самом центре разыгравшегося природного буйства. Мне оставалось не так много, истекали последние минуты, когда разум был ясен, и казалось, что в будущем есть еще много вариантов и дорог.
Мой уютный мятно-зеленый кабинет вдруг оказался тесным и тусклым, когда великолепная Элеонора растворилась в дымку. Впрочем, она успела одобрить просторный светлый стол, небрежно скользнуть взглядом по моим чертежам и настежь распахнуть широкое окно.
Ворвался неожиданный порыв ветра и разметал аккуратно сложенные чертежи. А со шкафа неожиданно спланировал листок с проступившим изображением сверчка и улегся под носки изящных туфель. Проницательный взгляд светлых глаз задержался на несколько длинных секунд.
Я беззвучно выругалась, вот что мне стоило уничтожить следы своих сторонних изысканий? Но Элеонора небрежно переступила через схему и улыбнулась:
― Простите. Я навела вам здесь беспорядок.
Она попрощалась и аккуратно исчезла. Ни один листок не шелохнулся, только что-то мелодично звякнуло в углу. Я ошарашено повертела головой ― не первый раз вижу моментальную телепортацию, и сама умею, но никак не могу привыкнуть ― а затем стала собирать бумаги.
В самую последнюю очередь я посмотрела на загадочную схему, запоминая все детали. А затем зажгла небольшое контролируемое пламя, поглотившее листок. Потребовалось немного ресурса, чтобы огонь не перекинулся на деревянный пол, и еще самая малость ― чтобы запах дыма растворился в порыве свежего влажного ветра.
За спиной скрипнула дверь, и я вздрогнула. В комнату проскользнул кот и замер у входа. По ногам протянуло сквозняком, я подошла и закрыла дверь. Кот отступил назад. Сначала сделал пару незаметных, пробных шагов, будто хотел уйти незамеченным, но потом понял, что дверь закрыта, и уже не стесняясь, отскочил, спрятался за моими ногами и тесно прижался пушистым тельцем к щиколоткам. Я не удивилась, решила, что кот реагирует на запах Элеоноры. Мне самой директор казалась существом потусторонним, и потому поведение животного казалось естественным.
Кот дрожал, ему было страшно, и я вдруг поняла, что он уже очень старый. Нет в нем молодого задора и агрессии, и шипит он лишь по привычке. Я присела, взяла кота на руки и спросила:
― Ты чего испугался то, Потеряшка?
Я провела рукой по загривку, успокаивая пушистое существо, но кот снова выгнулся, выскользнул из рук и отступил назад. Он не отрывал разноцветных мудрых глаз от стены под окном, я проследила за направлением взгляда и неожиданно увидела изящное кольцо. Оно застряло между стеной и плинтусом в том месте, где растворилась Элеонора. Багровое, как застывшая капля крови и притягательное, как редкий цветок.