Я приоткрыла дверь и кот опрометью выскочил наружу. И тогда я защелкнула замок и пошла за находкой.
Кольцо было еще теплым, и пропускало немного света, как мутный и кровавый янтарь. Мне даже показалось, что внутри пульсирует темный ветвистый сгусток, но, конечно, это была иллюзия. Иррилиум считается металлом за кубическую кристаллическую решетку, хоть и обладает необычными малоизученными свойствами.
Держать в руках надежное багровое кольцо было удивительно приятно, и я вдруг решила, что не хочу его отдавать. Здесь же, у окна, расшнуровала правый ботинок и надела артефакт на палец ноги. Носить такую вещь на руке было бы опрометчиво. Каждый встречный заинтересовался бы, что это и откуда. Конечно, директор при желании легко выяснит, где пропажа, но об этом я думать не хотела.
Глава 58
Было уже поздно, но я все-таки решила спуститься на наш этаж и зайти в кабинет к Илину, проверить ― вдруг кто-нибудь задержался и собирается сегодня поиграть в карты. В гостиницу идти не хотелось. Меня беспокоило новое кольцо, бессюжетный разговор с Элеонорой, закрытая группа Керона, сверчок. В коридоре уже отключили постоянное освещение, стояла тьма, и только сенсорные лампочки с гудением зажигались от моих шагов. Неровный мерцающий свет отвоевывал у темноты небольшие сферические зоны, но оставлял дальний конец коридора непроницаемо черным. В противоположном конце перехода светилась красным цветом табличка "Выход", и показалось, что в дверном проеме кто-то стоит. Стало неуютно и захотелось спуститься вниз, в освещенный и охраняемый холл. Но я вспомнила, что на указательном пальце надето бескомпромиссно багряное кольцо, и мне ничего ― абсолютно ничего ― не может грозить сегодня.
Я пошла вперед, стараясь ступать как можно тише. Хотелось, чтобы лампочки перестали вспыхивать над головой, как прожекторы в пустом театре над последним актером, задержавшимся на затянувшейся репетиции. Я подумала, и заглушила свет, используя ресурс. Темнота по углам стала менее плотной, и пустые квадраты окон медленно приобрели очертания. Закрыла глаза, автоматически поставила вокруг себя щит, постояла десять секунд, плотно зажмурив веки, и снова открыла.
В дальнем конце коридора, у крайнего окна стоял сумасшедший профессор. Я по-прежнему видела смутно, но сейчас уже точно могла сказать, что это он ― узнала круглую приземистую фигуру. Помешанный ученый стоял спиной к окну, у противоположной стены, уставившись в одну точку. Медленно перебирал ногами, как будто бы пытался в стену зайти, ритмично взмахивал руками. Тщетность попыток не вызывала у него никакого видимого раздражения, и он продолжал перебирать ногами, медленно и ритмично.
Стало страшно, воображение тут же дорисовало кривые гнилые зубы из ночного кошмара у смутного силуэта. Вспомнились слова Лиры о том, что помешанного профессора не смогла убрать сама Элеонора. Наперекор всему, я сделала два осторожных шага вперед. Парадоксальное ощущение целесообразности было почти осязаемым. Казалось, что эта встреча здесь и сейчас не случайна. Единственный шанс узнать нечто важное, предназначенное для меня.
Профессор повернулся и перестал перебирать ногами. Теперь он молча стоял, глядя на меня. Ноги были неподвижны и только руки продолжали двигаться в такт отсутствующим шагам. Я подошла ближе, уже совсем бессознательно, зачем-то повторяя про себя "вдох ― носом, выдох ― ртом", как при физических упражнениях.
― Здравствуйте, ― тихо сказала я. ― Можно с Вами поговорить?
Сумасшедший некоторое время молча изучал меня, слегка склонив голову на бок, а потом спросил: "О чем?" В голосе не было удивления, он ждал здесь меня. Снова нахлынуло томительное чувство предопределенности и вспыхнула мысль: "Не стоило работать с Илином. Это все обратка за игры с вероятностью. Илин сильнее, и он умеет защититься от последствий, а мне не стоило соваться".
― Про вашу Дени, ― сказала я первое, что пришло на ум.
― Нельзя, ― решительно ответил помешанный. ― Опасно.
― Для кого опасно? ― так же тихо уточнила я.
― Для вас, ― сказал он. ― Я расстраиваюсь, когда говорю про нее. Иногда это очень опасно.
― Не для меня, ― сказала я.
― Для кого угодно, ― возразил он. ― Нет защиты. И я не могу это контролировать. Очень опасно. Дени не знала.
― Со мной ничего не случится, ― сказала я, протянула вперед руку с кольцом и подавила мысль о том, что это всего лишь гарантия, что я буду жива. Но никто не объяснял, как именно.
Профессор подошел ближе, наклонился к кольцу, посмотрел, наклонился еще ниже и зачем-то понюхал.
― Все равно опасно, ― сказал он. ― Но можно, пойдем.
Профессор сделал приглашающий жест рукой и пошел по коридору налево. Я послушно шла следом и продолжала глушить лампочки, вспыхивающие над моей головой. Почему-то думала, что яркий свет повредит помешанному, и каждый раз вздрагивала от тихого щелчка и появления неверной сферы света. Ликвидировать освещение до появления мне не удавалось.
Профессор прошел метров десять и остановился у глухой стены. В призрачном свете казалось, что выбранный фрагмент слегка отличается по цвету, профессор положил руку на штукатурку, на кончике его пальца загорелся приятый мягкий огонь. Стена сдвинулась, к моему изумлению, и открыла небольшое темное помещение, похожее на кладовую, но почти уютное в теплом свете огня. В глубине стояли швабры, сломанное ведро, сундук и жались какие-то коробки. На одной из коробок лежала пронзительно белая салфетка с замысловатым узором и зеленое яблоко. На полу валялся смятый листок, схематическое изображение насекомого с небольшими жесткими крыльями. Тот самый сверчок, который был на черновике у профессора Керона, тот же разрез, та же проекция. Я могла поручиться, что с теми же самыми подписями. Инстинктивно шагнула вперед, но сумасшедший профессор опередил меня, торопливо наклонился, смял листок и убрал за пазуху.
― Это нельзя, ― очень громко и агрессивно сказал он. Мурашки пробежали у меня по затылку. ― Очень, очень опасно. Никому нельзя знать, и никому нельзя с этим работать. Из-за этого все и началось. Они снова хотели начать это, поэтому я забрал у них рисунок. Теперь они не знают, что делать.
Я не осмелилась больше задавать вопросы и молча отступила на шаг назад. Профессор повернулся ко мне, какое-то время смотрел в глаза, а потом кивнул.
― Садись. ― Сказал он, и указал на покрытый паутиной сундук. Я села.
Сумасшедший подошел к коробке с яблоком, прокомментировал "Мой стол" и достал из нее свернутый листок, разгладил бумагу, посмотрел. Мне не было видно, что там изображено, но на просвет казалось, что это рисунок, а не запись.
― У меня есть яблоко, ― сказал он. ― Спелое. Хочешь?
Я кивнула. Яблоко не вызывало аппетита, вообще мои интересы в тот момент были сильно далеки от гастрономических. Но подумала, что факт принятия угощения послужит добрым знаком в глазах сумасшедшего и, возможно, защитит от чего-то. Профессор передал яблоко левой рукой, чуть не выронив, я быстро перехватила и стала есть. Помешанный остался стоять и сосредоточенно вглядываться в изображение. Я зябко передернула плечами, из угла дуло.
― Расскажите мне, пожалуйста, кто такая Дени, ― нарушила тишину я. ― Почему вы ее ищете?
― Я покажу тебе её, ― сказал он, ― ты должна знать. Все должны знать и бояться.
Он переступил с ноги на ногу. Ему, по всей видимости, не хотелось этого делать, но наконец, он коротким нерешительным жестом передал листок:
― Ты пошла со мной, и я тебе покажу. Здесь нарисована моя Дени.