― Это иррилиум? ― спросил он, ― И к чему это? Откуда он у вас? Вы его украли?
― Нет, не крала, ― не удивилась предположению я. ― А дело может быть в свойствах кольца?
Веснушчатое лицо просветлело:
― А как давно вы им владеете?
― Сегодня получила. Около часа назад.
Илин не спросил, как и откуда, только задумчиво смотрел на кольцо. ― Значит дело в иррилиуме, ― наконец сказал он. ― А почему бы нет? Я всегда думал, что легендарный металл как-то влияет на вероятность, когда становится зеленым. Ведь что иначе есть предопределенная судьба, чем практически достоверная вероятность события?
― Но оно не зеленое, ― заметила я.
― Да, ― согласился профессор. ― Видимо, оно начинает действовать сразу, как только попадает к человеку. Почему бы не предположить ― хотя бы на одно мгновение ― что оно не предсказывает судьбу, а меняет ее? Что оно управляет владельцем, пусть не всегда, но на тех поворотах, в которых оно заинтересовано?
― То есть это оно меняет вероятностное поле вокруг меня? ― уточнила я, в горле пересохло. ― Это же не только монетки выпадают не так, как следует?
― Боюсь что да, ― согласился Илин. ― Вы понимаете, это выглядит логично. Вот вы надели кольцо, оно золотое с багровым отливом, значит, что вам еще жить и здравствовать больше трех дней, верно?
― Верно, ― кивнула я. ― По крайней мере, мне рассказывали то же самое.
― И тут вдруг на вас падает кирпич, ― продолжил свою мысль Илин, ― случайно, понимаете? Глупый такой кирпич, и слепой, багрового кольца не видит, в иррилиум не верит. И вы рраз ― и умираете. Ну или законы физики нарушаются. Профессор с размаха хлопнул по столу, иллюстрируя озвученную мысль. Звук эхом отразился от стен пустого помещения, почудилось даже, что отозвался на несколько этажей вверх и вниз. Я вздрогнула, сцепила пальцы, тихо сказала:
― Я слышала, что владельцы колец выживали в самых невероятных обстоятельствах.
Хотелось привести хоть какое-то возражение, как будто это могло освободить меня от нависшего рока.
― Да, ― сказал Илин, ― выживали по удивительному стечению обстоятельств, но не вопреки законам физики и физиологии. А по воле случая. Один шанс на миллион. Но что, если это был не шанс? Если происходили только предопределенные кольцом и практически достоверные события?
"Практически достоверные... Как же тогда сказал Эрин", ― подумала я, ― "Что жизнь теряет элемент риска и значительную долю свободы. Как-то так. Интересно, он догадывался, насколько прав?".
― И тогда мы приходим к выводу, что кольцо защищает вас от случайностей, причем уже сейчас. Что-то вас ждет, и оно, похоже, неизбежно. Кольцо контролирует вероятностное поле вокруг вас, оно идеально защищает вашу жизнь, вы застрахованы от любого катаклизма, но я не знаю, ― рыжий профессор замолчал на мгновение, а потом резко и отчетливо сказал, ― Но я не знаю, насколько вы сами внутри этого поля свободны в выборе.
Стало страшно, по-настоящему страшно, как будто захлопнулась последняя страница моей книги, и кто-то пишет продолжение, а я продолжаю играть, не замечая, что сценарист ― уже не я. Я глубоко вдохнула, пытаясь заставить непослушные губы говорить.
― Не хочу, ― выдохнула я. ― А если я сниму кольцо? Подарю? Продам?
― Не знаю, ― пожал плечами неумолимый профессор. ― Это не работает, когда металл становится зеленым, в истории есть несколько подтверждений. Мне особенно запомнилась история про императора Модока Третьего Морэнского. Когда кольцо позеленело, он выбросил его в Ниржацкий водопад, расположенный в тридцати километрах от дворца. Выбросил сам, никому не доверил. Вернулся во дворец и через три дня умер от сердечного приступа.
― А кольцо? ― спросила я.
― А кольцо нашли под подушкой в императорской спальне, ― Илин взмахнул рукой. ― Оказалось, перстень проглотила рыба, рыбу поймали браконьеры и продали жене главного камердинера, как в детских сказках. Когда она разделала рыбу и обнаружила кольцо, камердинер, не задумываясь ни на мгновение, унес его в императорские покои. Зачем? ― спросил Илин, и, не дав мне вставить слова, продолжил сам, ― Оказалось, он был приверженцем древнего культа предопределенности. Искренне верил, что нарушение естественного хода событий ведет к катастрофе и, как он признался на дознании, сам собирался убить императора через три дня, даже если бы кольцо не обнаружили. Кажется, камердинера все равно казнили, императора народ любил ― редкое явление в истории.
Я опустила голову. Для императора, про которого я только что узнала, отсутствовала всякая надежда. Только два варианта смерти.
― Но моё кольцо не зеленое, ― пересохшими губами сказала я во второй раз.
― Верно, ― согласился Илин, ― про багряное ― не ясно. Тот, кто вам его отдал ― жив?
― Жива и здравствует, насколько мне известно. По крайней мере так было час назад.
Илин удовлетворенно кивнул.
― Это уже что-то. Любопытное явление, я бы с удовольствием поэкспериментировал с кольцом и с вами. Если оно меняет вероятность, значит, у него тоже есть цель. Работать со мной будете? ― снова, как в первый день, спросил профессор.
― Буду, ― сказала я. ― Хотя вы знаете, иллириум стоит кучу денег. Забирайте его, проведите эксперименты сами и продайте.
Я попыталась снять кольцо, но роковой подарок застрял на суставе, и я дернула с отчаянием, больно, и почти добилась успеха. Я еще держала перстень между большим и указательным пальцем правой руки, когда багряный цвет резко и необратимо сменился ярко, неоново зеленым.
Я до боли сжала металл, опустила голову, сцепив зубы. Потом медленно надела обратно. Теперь уже все равно. Пусть будет. Хотя бы точно запомню три последние дня.
Я подняла взгляд на Илина. Профессор смотрел на меня, и в его глазах, впервые после разговора в оранжерее, не было ни раздражения, ни разочарования. Только огромная жалость.
― Кори, я попытаюсь помочь, ― сказал он. ― У меня есть идея, нужно только проверить кое-что...
Он говорил тихо и осторожно, как с безнадежно больным человеком, но утешающий тон не задевал. Я понимала где-то в глубине души, что сейчас, за оставшиеся три дня неплохо бы узнать свое прошлое, чтобы было о чем жалеть, но хотелось не этого. Хотелось в фургон, к Киму, и спать. Чтобы стучали колеса, чтобы ехать вдаль, и чтобы свежий весенний ветер очистил легкие от едкого аромата фенхеля. Это был бы лучший конец, и я не знала, что останавливает меня, что мешает телепортироваться и провести последние три дня так, как я этого хочу.
Глава 60
Через час я телепортировалась на равнину, окружающую поселение стагеров. Илин предположил, что иррилиум может стремиться к исходному месторождению ― как ртуть собирается в одну большую каплю, так и этот металл может стремиться к единению, только по более сложной схеме. Мятежный профессор, неожиданно ставший очень заботливым и дружелюбным, показал мне карту с отмеченной схемой исторического передвижения иррилиумных колец. Получалось, что изначально перстни были развезены по всему миру, потом начали потихоньку стягиваться в Нелоудж, а потом исчезать, все, кроме последних двух. Предпоследнее, видимо, у меня на пальце, а последнее на севере города у могущественного и эксцентричного аристократа. Поэтому Илин предложил посетить месторождение металла, а потом попытаться пробиться к нелюдимому вельможе и посмотреть, не изменит ли кольцо цвет.
Я бы не сказала, что идея казалась очень перспективной, но за неимением лучшей я немного почитала, чтобы восполнить ресурс и телепортировалась. Буквы расплывались перед глазами, смысл ускользал. Почему-то хотелось смириться и ждать. Трое суток, это совсем немного. Можно выспаться... Посмотреть десяток добрых и уютных снов.