А праздник конца зимы заставил себя ждать. Все уже подготовили свои подарочные истории мечты, а сменяющий дождь все не шел и не шел, но однажды утром мы наконец-то проснулись от долгожданного звука ливня. Это был не обычный весенний дождь, а ливень конца зимы. Он будет идти три дня, а потом выглянет яркое жаркое солнце и зима исчезнет, так, как будто ее не было, и только холодные грязные ручьи на сияющих улицах будут напоминать о том, что здесь еще совсем недавно лежал снег.
Этот ливень ознаменовывал начало праздника ― никто не работал в эти три дня, все собирались, пили горячий глинтвейн и делились соответствующими случаю мечтами. Это было замечательное по-домашнему уютное событие. Едва ли в прошлой жизни, до стирания, мне доводилось отмечать столь семейно и многолюдно.
Первый день праздновали в цеху, утомительно и официально. Мечты были подчищены и раскрашены под стать геометрическим гирляндам. Художники говорили о том, чтобы рисовать чище и быстрее, мастера грезили о новых идеях, шпаклевщики ― о куклах без изъянов. Начальство загадывало, чтобы подчиненные не болели, не ели и желательно не спали.
Были и подарки. Очередная порция фактов из городской библиотеки. По большей части, незначительных, но потенциально практичных ― способы ухода за ипомеей декоративной, технология шлифования мягкой древесины. Ресурс удавалось извлечь далеко не из всех сообщений, да и тот тратили сразу же на декоративные дожди, сияющие сотнями миниатюрных звездочек ― один из любимых атрибутов праздника. Мне нравилось экспериментировать с иллюзиями и отвлекать уже немного уставших художников необычными спиралями и завихрениями в фантомном ливне.
Второй день праздновали в каморках, в коридоре. Там собрались обитатели мужского и женского крыла, дешевый глинтвейн лился рекой, и мечты были уже не такие выхолощенные, но по-прежнему практичные и приземленные. Мы загадывали, чтобы в столовой вкусно кормили, чтобы крыша не текла, вставать попозже. Женщины мечтали о мужчинах, мужчины о женщинах. Глинтвейн сделал свое дело и у некоторых счастливчиков мечты сбылись. Ни ресурса, ни фантазий на иллюзии уже не осталось, но облупленные стены были искусно затянуты выращенными за две ночи декоративными лианами. Одна из художниц, видимо, имела в прошлой жизни богатый опыт ландшафтного дизайна, и умела с использованием ресурса вырастить почти что угодно и где угодно. Каждый год к празднику она декорировала коридор в выбранном географическом стиле. Вчера мы растили морэнскую флору из семян, скупленных у южных путешественников за сказочные истории.
Третий день мы отмечали вчетвером. К этому времени приберегались настоящие, сокровенные грезы. Зиэн и Лори сидели на моей кровати, а я расположилась на полу, растягивая неподатливые после двух дней празднования мышцы. Мы были слегка уставшие и охрипшие после праздника и пили больше воды, чем глинтвейна. Пришел час дарить подарки, делиться сокровенными мечтами. Это были не цели, которые нужно достигать, а мечты-истории, сочиненные за недели до празднования, вовсе не рассчитанные на то, чтобы когда-то сбыться. Мне нравилась эта традиция. Она не только заряжала ресурсом к началу весны, но и заставляла задуматься, понять, чего ты хочешь на самом деле. Когда живешь изо дня в день по одному и тому же сценарию, ходишь по одному и тому же маршруту и видишь одних и тех же людей, то начинаешь порой забывать, кто ты есть. Это так просто, забыть, кто ты есть. Проще, чем выкинуть старое платье, быстрее, чем закрыть прочитанную книгу. Особенно для нас, для стертых, у которых нет прошлого, нет настоящих привязанностей, родителей, братьев, сестер. Когда забываешь себя, ты сам становишься частью маршрута, деталью интерьера ― работником на работе, хорошим арендатором в общежитии, едоком в столовой. Чтобы быть кем-то большим, стоит иногда придумывать мечту.
Жизнь и здоровье всех действующих лиц ― негласное правило составления праздничной истории. Что-то вроде приметы: никто, никакой второстепенный персонаж, никакая мышь под плинтусом не должна умирать, чтобы мечта сбылась.
Начала Зиэн, как самая старшая после Пробуждения. Ее мечта была прекрасна, она обладала колоритом Морэна и пахла пряностями.
― ... Там, ― говорила она и её руки сплетались, как причудливые змеи, ― однажды я на своем любимом верблюде отправлюсь в сердце ближайшей пустыни. В знойном воздухе будут танцевать чарующие миражи, сулящие райские оазисы, песок закружится в сумасшедшем ритме. Через шелковую повязку я вдохну сладковатый аромат ядовитой эуфорбии, который заставит верблюда слегка отклониться от заданного курса. В сотне метров от привычного пути я найду пещеру, в которую не ступала нога человека. Размеренно вдыхая затхлый воздух, я обнаружу нечто под нависшими мрачными сводами, под слоем песка и конденсированного времени. Дома я отправлюсь к лучшим реставраторам Морэна, которые тщательно счистят налет времен с моей находки. Это окажется небольшая вещица, всего в ладонь шириной, с нанесенным на поверхность миниатюрным изображением. Несмотря на прошедшие столетия рисунок сохранится все таким же ярким, завораживающим, живым. Он не будет меняться ни на йоту, но каждый день он будет выглядеть по новому, отвечая перепадам настроения и погоды ― всегда идеальный, всегда самый подходящий, как музыка в классической пьесе. Однажды я встану ночью, ― Зиэн мечтательно поправила волосы, она смотрела в никуда и была прекрасна, смуглая и увлеченная, ― и посмотрю на нее при лунном свете. Когда идеальные сочетания цветов перестанут отвлекать меня, я увижу в рисунке геометрическую четкость пропорций. Я не буду спать этой ночью, пытаясь понять ту логику, ту закономерность, которая делает прекрасными обычные геометрические изображения на найденной мозаике, и когда я уловлю суть... ― она улыбнулась, ― когда я уловлю суть, я смогу расписывать храмы. Потому что это будут те самые пропорции, которые использовались в великом Нарисованном Знании. Идеальные, правильные, которые наполняют рисунок легкостью, а душу восторгом.
Мы молчали, загипнотизированные словами художницы. Мечта Зиэн была хороша, и даже абсолютная несбыточность фантазию не портила, а напротив, придавала горькое очарование, как аромат полыни.
― Об этом будет очень интересно думать, ― тихо сказала Лори, и клише прозвучало неуклюже, выдергивая нас в реальность из жаркой пустыни Зиэн.
― Я надеюсь, ― ответила она. ― Меня согревает эта мечта. Лори, давай теперь ты?
Я не завидовала Лори, после восточной грезы Зиэн ее собственная имела все шансы выглядеть блеклой. Я не удивилась, когда уже на втором предложении в мечте подруги появился он ― загадочный и идеальный кавалер.
― Я помогу отвозить кукол в лавку в этот день, потому что учетчица неожиданно уедет на Юг. Рядом с лавкой я увижу его, ― Лори пустилась в длинное пространное описание его достоинств, и я погрузилась в свои мысли, когда меня отвлекло неожиданное заявление, ― И он узнает меня. Мы начали встречаться тайно, и никто, ни единая живая душа не знала об этом, а потом он неожиданно уехал, а я... ― она сглотнула, ― а я перешла дорогу кому то. Кто вычистил память мне, и всем, кто мог помнить обо мне. Но он не знал о Карэле (так звали принца в ее мечте), он не мог знать, и поэтому Карэл не забыл меня.