Она не плакала, когда он уезжал. Слезы — знак слабости, а рани должна быть твердой. Стоя на просторной веранде, она напряженно следила, как исчезают вдали четыре фигурки — он и три стражника, — пока восходящее солнце не ослепило ее.
Письмо Сен-Жермена в Дели.
Достойнейший Джелаль-им-аль Закатим!
Пусть Аллах наградит тебя сильными и здоровыми сыновьями, процветанием в этой жизни и всеми радостями в иной!
Посылаю вместе с этим письмом скромный подарок — в знак моей искренней благодарности за поддержку, оказанную моему Руджиеро в те шестнадцать дней, что он провел в твоем доме. С твоей стороны это весьма благородно, ведь мы принимали тебя не так.
Твои рабы доставили мне различные материалы из тех, что я заказывал какое-то время назад. Особенно благодарю за европейскую землю особого сорта, ведь мои собственные запасы были уже на исходе, так что посылка пришла очень кстати. Еще раз благодарю.
После всех великодушных услуг, которые ты нам оказал, мне весьма огорчительно ничего не прибавить к официально высланному в Дели отчету о гибели Тамазрайши. Сознаю, как для тебя это важно, но не считаю благоразумным передавать сплетни и слухи, тем более что они очень и очень разнятся между собой.
В числе слуг, сопровождавших твой караван, доставивший мне европейскую землю, некоторые ингредиенты и Руджиеро, есть молодая женщина, уроженка Китая. Рассказ ее тронул Она христианка, что для Китая огромная редкость, принадлежит к церковной общине несторианского толка; та и послала ее с двумя сотоварищами (братом и еще одним человеком) на Запад — искать других христиан. Брат по дороге умер, другой малый сбежал, в Пу-На бедняжка попала в лапы какого-то негодяя. Заплатила ему немалые (и последние) деньги за переезд в Константинополь, и тот усадил ее на корабль. В море капитан возжелал близости своей довольно привлекательной пассажирки, а когда та ему отказала, заковал ее в цепи и продал в первом порту. Там китаянку, по счастью, купил твой дядя, после чего она оказалась в княжестве Натха Сурьяратас. Почему «по счастью», я сейчас поясню, ибо (в который уже раз) рассчитываю на твою помощь. То, что эту рабыню отправили с караваном, показывает, что хозяин не очень-то держится за нее. Я же готов взять эту странницу с собой в Европу и позаботиться, чтобы она, теперь уже без помех, довела свое трехлетнее путешествие до конца. Предлагаю тройную сумму против той, что заплатил за нее твой дядя, деньги посылаю с твоим посредником. Надеюсь, ты все устроишь со свойственной тебе деликатностью и так, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным. Людям упорным и чистым духом следует, как мне кажется, по возможности помогать.
Сообщаю также, что твой посредник нашел для нас подходящий корабль, мы уже договорились по срокам. Он заверил меня, что судно надежное и распрекрасно домчит нас до Египта. Что домчит, нет сомнений, а распрекрасно ли — не уверен, ибо я весьма и весьма неважный моряк.
От всей души надеюсь, что твой повелитель с благосклонностью отнесется к новой рани княжества Натха Сурьяратас. Она умна, проницательна, образованна и наделена широтой взглядов. Ты ведь виделся с ней в ее доме и, надеюсь, сумел по достоинству ее оценить. Женщину с таким воспитанием и со столь богатым жизненным опытом ничто не подвигнет на недостойные или опрометчивые поступки.
Тоскую ли я по родине? Да. Очень и очень. Я много странствовал и многое повидал. И говорю тебе: чувство, какое охватывает человека, когда он ступает на землю своих предков, не сравнимо ни с чем.
Прошу извинить краткость этой записки, но рассвет уже близится, твой караван (напоминаю — без китаянки) уходит, а мне еще очень многое надо успеть. Еще раз благодарю тебя за услуги и доброе ко мне отношение, если, конечно, благодарность неверного хоть что-нибудь значит в глазах последователя пророка.
Да хранит тебя и твое семейство Аллах!
ЭПИЛОГ
Письмо рани княжества Натха Сурьяратас Падмири к выдающемуся ученому и неутомимому путешественнику Сен-Жермену.