– Прискорбно,- кивнул Сен-Жермен, хотя уголки его губ подозрительно дернулись.
– О да, весьма прискорбно, весьма – подтвердил совершенно серьезно ученый.- Хотя не всегда легко уяснить, каким, например, образом поведение полевых сверчков, которых я изучаю, может соотноситься с укладом и традициями нашего общества.
Сен-Жермен встал.
– Мой драгоценный друг, мне доставило бы не соизмеримое ни с чем удовольствие ваше согласие подняться со мной в другую гостиную, где уже приготовлено легкое угощение. Мы смогли бы продолжить нашу беседу в более располагающей к ней обстановке.
– Беседа с образованным человеком приятна в любой обстановке,- произнес, вставая с кресла, Куан Сан-Же.- Но так как я пробудился сегодня раненько и ушел из дому довольно давно, то слегка закусить будет совсем не лишним.
Они пересекли вестибюль, направляясь к лестничной клетке, в проеме которой висел гигантский светильник из красной меди, заливавший странным розовым светом стены просторного помещения. Этот свет окрашивал в розовое и стекла узких высоких окон, располагавшихся по обе стороны от парадных дверей.
– Во всем Ло-Янге, пожалуй, не сыщешь дома, подобного вашему,- заметил ученый.
– Возможно, вы правы,- откликнулся Сен-Жермен.
– Что побудило вас устроить такие окна?
– Это западная манера, очень практичная, к тому же они создают настроение.
– А этот фонарь? – Куан Сан-Же сознавал, что ведет себя не очень-то вежливо, но рамки правил хорошего тона – плохое подспорье для любознательности, приходилось их нарушать.
– Замысел – мой, на исполнение повлияли веяния различных культур: немного греческой, немного французской, немного мавританской и капля египетской.
Он ответил, почти не задумываясь, но в его памяти мозаичными пятнами вдруг загорелись воспоминания. Афины… Алкивиад, отбивающий фаллосы у прекрасных мраморных изваяний… Сколько же лет минуло с той поры? Была также и Франция. О-ля-Шапелль, монотонные распевы монахов. И малограмотный косноязычный мужчина в пурпурном плаще, распекающий горстку угрюмых, усталых рыцарей, пропускающих мимо ушей слова своего короля. Испанская Мавритания подарила ему встречу с одним знатным магометанином. Они спорили до хрипоты. Начали с математики и астрономии, а закончили попыткой определить степень воздействия знания на религию. Египет в этой мозаике был самым размытым пятном Голубоватые сумерки, храм Тота, Нил, гимны жрецов, прославляющих Имхотепа…
– Ши Же-Мэн?
– Да? – Сен-Жермен с трудом оторвал взгляд от светильника и обернулся к ученому.- Простите меня. Боюсь, ваш вопрос пробудил во мне много такого, о чем я уже и думать забыл.
Куан Сан-Же понимающе закивал и, поднимаясь по лестнице, нараспев процитировал подходящий случаю стих Ли По.
Верхняя гостиная, несмотря на свои небольшие размеры, тесной совсем не казалась – возможно, из-за отсутствия лишней мебели или благодаря тому, что двери, ведущие на террасу, были распахнуты. Ниже покачивались кроны садовых деревьев, шелест листвы их сплетался с нежным журчанием ручейка Стены уютного, располагающего к отдохновению помещения украшали два мозаичных панно. Даже в Константинополе, где Сен-Жермен их приобрел, они вызывали восхищение многих, немудрено, что китайский ученый с нескрываемым интересом воззрился на них.
Сен-Жермен выбрал столик, стоявший подальше от света, сел в широкое кресло, походившее на миниатюрный диванчик, и откинулся на подушки, жестом приглашая гостя последовать своему примеру.
– Весьма необычное исполнение,- заметил, усаживаясь, Сан-Же.- Пребывание в вашем доме подобно путешествию по Великому шелковому пути.
Он также откинулся на подушки, принимая свободную позу, и вдруг заявил без всякого перехода:
– Глупо было переводить правительство в Кай-Фенг. Наступит время, когда кабинет министров пожалеет об этом. Ло-Янг не один век являлся центром империи. Разве Кай-Фенг чем-то лучше? Ничем.
Сен-Жермен знал, что так думает не только Сан-Же. Правда, Ло-Янг утратил свое административное первенство довольно давно, однако амбиции прежних лет были тут живы.
Еще Сен-Жермен понял, что гость далеко не сразу подберется к вопросам, с какими пришел, а потому счел возможным заметить:
– Такое случалось со многими великими городами. Взять Рим, чью славу сейчас затмевает Константинополь. Мне думается, перевес этот временный, и Рим еще за себя постоит.
– Ведь это все западные города, не так ли? – тактично осведомился ученый.
– Ну разумеется. Рим опирается на традиции, он возрождался не раз и не два. Уверен, что и Ло-Янг обретет былое величие, если., если только монголы вконец не разрушат вашу страну.
– Монголы! – Куан Сан-Же саркастически усмехнулся.- Да, они побивают селян, но регулярная армия легко расправляется с ними.- Он помолчал.- Это показывают некорректные действия некоторых наших военачальников, порой самовольно затевающих вылазки против врага. Так, например, генерал Ши Пай-Кант лично повел в бой лучников и кавалерию, когда у него под боком варвары сожгли несколько деревень. Трибуналу пришлось казнить его за такое самоуправство, однако монголы получили хороший урок и – на день или два – попритихли…
Кто-то осторожно поскребся в дверь, затем в комнату вошел Руджиеро. Он поставил поднос на столик и, почтительно поклонившись, сказал:
– Чай, пирожки, пастила с миндалем, мед и фрукты.
Глаза Куана Сан-Же довольно блеснули.
– Замечательно, замечательно.- Ученый жестом позволил слуге удалиться, что тот и сделал, получив от хозяина подтверждающий знак.- Вы присоединитесь ко мне?
Сен-Жермен качнул головой.
– Я ел недавно. Благодарю.- Он наклонился, чтобы налить гостю чаю, и вновь откинулся на подушки.- Что же еще вас беспокоит, мой друг?
– Многое,- уклончиво ответил Сан-Же, внутренне протестуя против такой спешки.- У вас великолепные повара
– Я передам им ваши слова,- со вздохом сказал Сен-Жермен. Традиции этой страны порой приводили его в раздражение.
– Прекрасно.- Ученый отправил в рот кусок пастилы и рассмеялся.- Ребенком,- проговорил он после короткой паузы,- я думал, что мед – самая восхитительная пища на свете. Отец показал мне, как отыскивать медоносы, но обращению с пчелами не научил. Я постигал это на собственном опыте.
– И тем не менее все-таки любите мед?
– О, несомненно.
Сан-Же какое-то время сосредоточенно ел, потом отодвинул поднос и удовлетворенно надул щеки. Выпустив воздух, он безразлично сказал:
– Положение Севера слишком серьезно, а Юг не желает это признать и не стремится к объединению.
– Что, в общем, понятно. Южанам выгодно ждать. Они не без оснований надеются, что вражеское нашествие заставит северян пойти на уступки.
– Вот-вот. Никто не хочет прислушаться к голосу разума,- ученый вздохнул, обирая мягкими пальцами складки своего одеяния.- Нынешние времена чрезвычайно тревожны.
– Да.- Сен-Жермен обратился в слух.
– Несколько дней назад университет посетила одна особа, принадлежащая к выдающемуся военному роду. Как военачальница, унаследовавшая должность отца…
– Военачальница? Это женщина?! – Сен-Жермен прикусил язык. Перебивать гостя было верхом бестактности, но ученый только кивнул.
– Ваше удивление мне понятно, однако такое случалось и ранее, а генерал Тьен был слишком заслуженным человеком, чтобы власти сочли невозможным удовлетворить его последнюю просьбу. Он не мог завещать свой пост сыновьям, ибо один из них от рождения увечен, а второй – распутный гуляка. Достойной доверия оказалась лишь дочь.- Сан-Же говорил быстро, будто бы в чем-то оправдываясь.- И теперь она остро нуждается в помощи, как командир военной заставы, выдвинутой на много ли западнее Лань-Чжоу. У нее нет времени обращаться в Кай-Фенг, а местные чиновники слишком… э-э… перегружены другими делами и обещают рассмотреть ее требования только к весне.
– У чиновников много забот,- сказал Сен-Жермен, ощущая невольную симпатию к женщине, храбро вступившей в неравную схватку с бюрократией старой столицы.
– Университет – последняя надежда военачаль-ницы Тьен. Ей нужны люди, сведущие в военных науках. Способные эффективно улучшить качество вооружения подвластного ей отряда, отладить оборонительные машины и, оценив ситуацию, дать совет, как малыми силами сдержать натиск врага.- Сан-Же взглянул на резные потолочные балки.- Но… наши ученые в большинстве своем люди мирные, никоим образом не помышляющие об участии в битвах. В восторг от такой перспективы пришла только горстка учащихся, однако военачальница Тьен не усмотрела в их помощи пользы.