Отряд во главе со стариком Парменионом ворвался в Дамаск вовремя, пока казну Дария еще не успели разграбить дезертиры. В сундуках из ливанского кедра он насчитал две тысячи шестьсот талантов в золотых монетах. Весь лагерь только и шумел об этом. Александр приказал раздать воинам вино, щедро заплатить за труды и праздновать величайшую победу.
На следующее утро Исмена разбудил один из соматофилаков. Исмен спал прямо на земле, укутавшись в плащ. Рядом вповалку лежали другие воины из отряда критских лучников. Томирис ночевала в шатре Барсины. Исмен быстро вскочил, сбегал к ручью умыться. Привел одежду в порядок и поспешил к загону. Цырд нетерпеливо рыл землю передним копытом, ожидая хозяина. Исмен угостил друга соленой лепешкой. Закрепил на спине чепрак и вывел из загона.
На площади перед желтым шатром правителя, теперь уже, шатром Александра, собирались гетайры. Все в новой одежде. Кони чищенные. Старые войлочные чепраки сменили на дорогие, персидские. У многих появились роскошные пояса и кривые махайры с чеканными ножнами. Гетайры приветствовали друг друга, подняв согнутую в локте правую руку с открытой ладонью. «Хайре!» – отрывисто кричали, здороваясь. И Исмен удостоился той же чести. Его приветствовали, как равного. Даже стало немного неловко, но очень приятно.
– Выспался? – похлопал его по плечу Гефестион, как старого знакомого.
– Вроде, блохи не тревожили, – улыбнулся Исмен.
– Освоился? Это – хорошо, – похвалил его Черный Клит.
– Тебе надо сменить одежду, – указал на толстую куртку Исмена Гефестион. – В коже ходить неудобно. Да и маловата она тебе. Боевой пояс оставь. Пусть оружейник подберет линоторекс8 под твою грудь. Можешь одеваться в персидскую одежду: штаны, башлык, но обязательно носи красную хламиду. Все соматофилаки носят красные хламиды, гетайры – золтисто-желтые.
– А можно мне белый плащ с золотой каймой, как у гетайров?
– Нет. Не положено, – покачал головой Гефестион. – Белый плащ надо заслужить.
– А вот и Неарх, – кивком указал Клит на подъехавшего плечистого воина с подвязанной рукой. – Как самочувствие?
– Жжет ужасно, – пожаловался он. – Навек запомню эту скифскую стрелу.
– Смотри, твой товарищ по несчастью, – засмеялся Клит указывая на юного Агенора. – Тебя амазонка стрелой одарила, а с ним обниматься полезла. Еле оттащили. Вся ее страсть на лице осталась.
Гетайры дружно засмеялись. Даже раненый Неарх смеялся, придерживая больную руку. Юноша покраснел и отъехал в сторону. На площадь грациозно выехала Томирис. Все тут же притихли и глупо уставились на всадницу. Начищенный до зеркального блеска шлем, дерзко сиял в солнечных лучах. Лисий хвост на макушке она помыла и расчесала. Новенький синий плащ с затейливым узором, вышитым серебряными нитями, укрывал спину, на груди золотое ожерелье. Каждая бляшечка на боевом поясе искрилась. Копье у правой ноги в чехле; за спиной новенький небольшой щит круглой формы с белой македонской звездой в восемь лучей. Черная лошадка с красной гривой и красным хвостом легко перебирала длинными ногами с, перевязанными красной лентой, бабками. Гетайры не знали, как с ней здороваться, все же – девушка. Какая-то неловкость одолела их. Исмен не растерялась, поднял правую руку с открытой ладонью и крикнул «Хайре!». Крикнул так, как будто тысячу раз это делал. Воины сразу же оживились. Все приветствовали Томирис, даже Неарх. Только Агенор стыдливо спрятался за спины товарищей.
– Все в ряд! – скомандовал Филота.
Гетайры выстроились в шеренгу. К ним приближался Александр на белом широкогрудом коне.
– Хайре! – грохнули воины.
Александр подъехал ближе.
– Как ты, Неарх? – спросил он, указывая на подвязанную руку.
– Хоть сейчас в бой! – ответил бодро тот.
– Не держи на девчонку зла, – попросил он.
– Разве я могу злиться на такую красавицу? – ухмыльнулся Неарх.
Щеки Томирис вспыхнули.