— Вот как? — на секунду я даже отвлеклась от созерцания кэба и фигуры за рулём.
— Что это? Неужели интерес ко мне? — оживился Льюис. — Тогда действительно стоит прерваться до завтра — может, до следующего звонка будешь думать обо мне чаще!
— Гадая о твоём роде занятий? Будь это что-то интересное, наверняка бы уже проговорился. Но, так и быть, сделаю вид, что заинтригована.
— Вот оса! — возмутился Льюис, но тут же мягко произнёс:
— Я очень рад, что ты позвонила, Сурэйя. И теперь, как ты и сказала, у меня тоже есть твой номер. Спокойной ночи, gabacha.
— И тебе, chino, — не удержалась я.
Смех Льюиса на другом конце, и тишина — он отключился. А я, глубоко вздохнув, шагнула за порог. Задержалась почти на пятнадцать минут… Сев в кэб рядом с Джеймсом, даже собиралась извиниться, но он, на меня и не глянув, снисходительно проронил:
— Не могла наговориться с Рэем? — и извиняться я тотчас передумала.
— Мне кажется, или у тебя какой-то нездоровый интерес к моим отношениям с ним?
— Кажется, — хмыкнул Джеймс, и кэб сорвался с места.
Но приехали мы вовсе не в особняк, где встречались с Чарльзом обычно, а в уютный окружённый садом коттедж. Горничная провела в гостиную, где с одного из кресел навстречу нам поднялся Чарльз.
— Сурэйя, дорогая! Выглядишь, как всегда, обворожительно! Хорошо отдохнула?
Обняв, он собирался поцеловать меня в щёку, но я отстранилась.
— Почему я здесь?
Чарльз расцвёл совершенно обезоруживающей улыбкой.
— По моему приглашению. Надеюсь, не откажешься с нами поужинать?
— У меня планы на вечер, — соврала я.
По лицу Джеймса пробежала ехидная ухмылка, но Чарльз продолжал излучать доброжелательность.
— Я не настаиваю, Сурэйя, но буду благодарен, если останешься. Мой повар может сотворить из стейка или лосося настоящее чудо. И я приготовил лучшие вина…
— Для чего это всё? — прервала его я.
Улыбка Чарльза угасла, в голос вернулась жёсткость опытного дельца:
— Наше знакомство началось…
— С шантажа, — подсказала я.
— Да, — согласился Чарльз. — И мне жаль, что нам с Джеймсом пришлось прибегнуть к крайним мерам. Сейчас ты раздражена, и я это понимаю. Но разговор, ради которого я пригласил тебя, не должен проходить в такой враждебной обстановке. Поэтому надеюсь, ты останешься на ужин и хотя бы немного расслабишься. Тогда, возможно, выслушаешь меня с меньшей предубеждённостью.
Я поймала себя на мысли, что мне любопытно узнать, о чём будет разговор, и Чарльз это понял. Галантно подставил локоть и улыбнулся:
— Прошу. Стол уже накрыт.
Талант повара Чарльз не преувеличил, еда была изумительной, но атмосфера — напряжённой. Чарльз, как мог, поддерживал разговор, но сидевший напротив меня Джеймс за весь ужин не произнёс ни слова, а я отделывалась односложными ответами. Наконец, после десерта — таявшего во рту чуда с поэтическим названием «Снежная орхидея», Чарльз сделал глоток виски и посмотрел на меня.
— Время для разговора? — догадалась я.
— Да, хотя я и надеялся, ужин приведёт тебя в лучшее расположения духа.
— Твой повар — действительно волшебник, — сдержанно проговорила я.
Чарльз снова отпил виски и, видимо решив идти до конца, начал:
— Я так и не выразил тебе моё восхищение, Сурэйя. Операцию ты провела блестяще и почти самостоятельно, хотя в нашем бизнесе — зелёный новичок. Наблюдая за тобой, я не мог не думать, что могло быть, стань ты профессионалкой. Внешность, манеры, изобретательность, способность сохранять хладнокровие в критических ситуациях — все задатки, чтобы стать в нашей профессии непревзойдённой.
— В вашей професии?
— Воровстве и продаже краденого, — подал голос Джеймс.
Я рассеянно посмотрела на него.
— Хотите, чтобы…
— …ты работала с нами, — закончил фразу Чарльз. — Не торопись отвечать. Подумай. Это — мир гигантомахии: большие деньги, большие связи и большой риск. Он — не для всякого и, если поймёшь, что и не для тебя, уйдёшь в любой момент. Ни я, ни Джеймс не будем тебе мешать. Но, если останешься, мы обучим тебя всему, что знаем, а это немало. Все заработанные нами суммы делятся поровну. Мы никогда не рискуем понапрасну и проводим операцию, только когда уверены в её успехе. Конечно, опасность провала есть всегда, но я в этом бизнесе уже не один десяток лет, и подобного со мной не случалось.
Чарльз замолчал, и повисла тишина. Собираясь на эту встречу, я была готова к чему угодно, только не к тому, что мне предложат карьеру аферистки на постоянной основе. Но…
— Для чего это мне?
— Я ждал этого вопроса, — улыбнулся Чарльз. — Чаще всего в наш бизнес идут ради денег. Иногда — чтобы доказать всем, включая себя, что стоят бóльшего, чем в них привыкли видеть. Но есть и ещё одна категория людей. Они умны, любопытны и очень непостоянны. Им не нужны ни деньги, ни признание, а ужаснейший кошмар для них — рутина. Эти люди ввязываются в самые отчаянные авантюры просто из любви к приключениям.
— Хочешь сказать, я — одна из них?
— Я ничего не хочу сказать, Сурэйя. Никто не знает тебя лучше тебя самой. Я лишь предлагаю то, что предлагаю. Как к этому отнестись — твоё решение.
Улыбнувшись ничего не выражающей улыбкой, я поднялась из-за стола.
— Спасибо за ужин, Чарльз.
В кэбе царило молчание всю поездку обратно. Джеймс не отрывал глаз от пустой дороги и, казалось, вовсе забыл о моём присутствии. Но, когда затормозил возле подъезда, я не выдержала:
— Ты знал, что Чарльз собирается мне это предложить, и ничего не сказал?
— Кому? Тебе?
— Чарльзу. Ты считаешь меня изнеженной, был против моего участия во всём этом с самого начала и… Чарльз всё-таки приглашает меня в команду? Или ты в вашем дуэте совсем ничего не решаешь?
— Какая тебе разница? Если всё равно не собираешься принимать предложение.
— Кто сказал, что не собираюсь? — съязвила я.
— Кто сказал, что я был против?
— Ты сам, — я даже чуть подалась вперёд. — Ты ведь уверял, что не хотел вовлекать меня в аферу с картиной.
— Тогда не хотел, — уклончиво ответил Джеймс.
— Может, хватит этой игры в слова?
Джеймс, наконец, посмотрел на меня, в глазах — насмешливость.
— Что именно ты хочешь услышать, Сурэйя?
— То, что ты хочешь сказать, но не говоришь.
Его лицо стало неожиданно серьёзным, немигающий взгляд не отрывался от моих глаз.
— У тебя есть потенциал — в этом я согласен с Чарльзом. Очень вероятно, с тобой наши доходы возрастут, а операции станут более дерзкими и сложными — в этом мы с Чарльзом тоже едины. Но ты принесёшь нам проблемы — это не вызывает сомнений у меня и не хочет признавать Чарльз. Стоит ли игра свеч? Я не знаю. Но готов рискнуть, как готов и он.
— Ты говоришь так, будто я уже согласилась, — хотела сказать это просто, но получилось с ехидством.
Но Джеймс уже отвернулся и, включив зажигание, с едва заметной насмешливостью улыбнулся.
— Спокойной ночи, мисс Сурэйя.
Глава 9
— Что ты себе позволяешь, cabrón! — я хлестнула остановившегося рядом мужчину ладонью по мгновенно вытянувшемуся лицу. — Думала, это — приличное место, а не рассадник извращенцев!
— М-мадам, я не… — растерянно промямлил он с сильным французским акцентом, но я, топнув ногой, истерично выкрикнула:
— Теперь ещё и в вырез мне таращишься! Qué coño, pendejo?! Где управляющий, менеджер… кто-нибудь, отвечающий за порядок в этом вертепе!
«Вертепом» был роскошный зал Grand Lisboa, одного из старейших казино Макао. А «рассадник» — выставка редких масок разных эпох и культур и по совместительству банкет в честь фестиваля Пьяного Дракона. Фестиваль проводят в память о буддийском монахе, по легенде спасшем жителей китайской деревни от злобного чудовища. Почему дракон «пьяный», легенда умалчивает, но фестиваль любят, и изображения драконов встречаются всюду. Разноцветные ящеры «летают» сейчас и по стенам зала — чудо световой инсталляции. Именно из-за этого «чуда» экспонаты выставки окружены лишь невидимыми инфракрасными лучами и чёрными бархатными шнурами-ограждениями вместо витрин, отражаясь в которых, световые драконы слепили бы посетителей. Один из самых редких и ценных экспонатов прямо передо мной — золотая маска с узором из драгоценных камней, ушами, как у Бэтмена, зубами, как у Дракулы, и глазами заболевшего бешенством Бэмби. Я — в вечернем платье и с бокалом шампанского в руке любовалась этим предметом искусства, когда рядом мелькнула фигура, оказавшаяся незадачливым французом.