— Вы знаете о Мохенджо-Даро? — уже другим тоном спросил Элиаш.
— Один из центров Хараппской цивилизации, внезапно превратившийся в город-призрак с разрушениями, похожими на те, что оставилa американская атомная бомба в Хиросиме. Оплавленные кирпичи, металл и глина, осколки зелёного стекла — в такое превращается песок под воздействием очень выскоих температур, — я кивнула на осколок в руке танцовщицы. — Но человеческих останков почти нет, значит, жители покинули город до катастрофы. Одна из неразрешимых загадок прошлого. Можно предполагать, что жители ушли, спасаясь от разлившегося Инда, неурожая или скуки. Можно объяснить следы якобы атомного взрыва вмешательством пришельцев или тем, что Шива спустился с горы Кайлас и ударил по городу своим трезубцем. Но что произошло на самом деле, мы не узнаем никогда.
— А вы подготовились к встрече, мисс Шейх, — в голосе хозяина — одобрение. — Можно называть вас Сурэйя?
— Разумеется, Элиаш, — повернувшись к собеседнику, я подняла глаза и увидела Джеймса.
Бегло оглядевшись, он тоже заметил меня, но даже не задержался на мне взглядом. Подхватил с подноса порхавшей поблизости девушки сразу два бокала и двинулся прямиком к бару.
— Спасибо, что показал мне это сокровище, Элиаш, — мило улыбнулась я бразильцу. — Как долго оно будет находиться в твоём доме?
— До среды, — вздохнул он. — Но с каждым днём мысль о расставании всё невыносимее.
— Тем радостнее встреча по окончании выставки.
— К тому времени я буду в Бразилии. Но, вероятно, распоряжусь, чтобы мне её переслали.
— Мудрое решение, — похвалила я. — Извини, я на минутку.
И заторопилась прочь. Шоу начинается.
Завернув в дамскую комнату, я поправила макияж и, выждав несколько минут, направилась к бару. Джеймс развалился на стуле, небрежно облокотившись на стойку одной рукой, а в другой сжимая стакан с виски. Остановившись перед стойкой, я попросила стакан воды. Джеймс смерил меня липковатым взглядом и громко фыркнул:
— Воды? На такой вечеринке? Эй, парень, налей-ка этой леди виски!
— Спасибо, — вежливо проговорила я. — Но виски я не пью.
— А что пьёшь?
— Ничего, что вы можете предложить, — я взяла свой стакан и, найдя глазами Элиаша, направилась к нему.
Но Джеймс, слегка покачиваясь, отправился следом.
— Почему ты уходишь?
Я даже не обернулась.
— Как тебя зовут?
Ускорила шаг.
— Нечего строить из себя недотрогу! — рассвирепел Джеймс и грубо обхватил меня сзади за талию.
Я попыталась высвободиться, но он только сильнее притиснул меня к себе и прошипел в ухо:
— Сопротивляйся сильнее, иначе решу, что тебе нравится.
Возмущённо вскрикнув, я ткнула его локтем и, вырвавшись, плеснула водой ему в лицо.
— Что здесь происходит? — тут же подскочил Элиаш. — Сурэйя, ты знаешь этого…
— Он увязался за мной от бара! — я обвиняюще ткнула в обидчика пальцем. — Вижу его первый раз и, надеюсь, в последний!
— Увязался? — фыркнул Джеймс. — Как пёс? И кем это тогда делает тебя?
— Негодяй! — возмутился Элиаш и махнул двум подбежавшим охранникам. — Вывести его немедленно!
— Может, стоит вызвать полицию? — предложил подоспевший Люк.
— Да, вызывайте, это будет весело! — Джеймс попытался ударить охранника, но промахнулся, и его тотчас скрутили.
А я жалобно всхлипнула и разрыдалась:
— Не нужно полиции… Это всё так… унизительно…
— Нужно увести девушку, чтобы немного успокоилась, — шепнул Люк бразильцу.
— Конечно, я так и собирался, — Эйлаш утешающе меня приобнял. — Идём со мной, Сурэйя, ни о чём не беспокойся.
Всхлипывая и вздыхая, я позволила усадить себя на диван в какой-то комнате и, смахнув слезинку, пробормотала:
— Я так благодарна, что ты увёл меня оттуда, Элиаш. Мне очень неловко за то, что там произошло…
Элиаш показал себя настоящим cavalheiro[39]: присел рядом и утешающе погладил по плечу.
— Твоей вины в этом нет, Сурэйя. Не представляю, как этот тип попал в особняк! В моём доме в Сан-Паулу такого бы не произошло, но здесь… — он развёл руками.
— Почему? — удивилась я.
— Из-за персонала. В Сан-Паулу они работают на мою семью поколениями, мы хорошо с ними обращаемся, и они нам верны. А здесь… Пока я в Бразилии, отпускаю почти всех, а потом нанимаю других — это сказывается на их работе. Они меня не знают, но знают, что через несколько месяцев я их уволю, и им всё равно, как работать и кого пропускать в особняк.
— Это досадно, — вздохнула я.
— Да, особенно, когда такой вечер омрачён подобными происшествиями.
— «Омрачён» — слишком сильное слово, — мягко возразила я. — Даже самый досадный инцидент не может испортить впечатления от знакомства с твоим сокровищем и… с тобой. Ты действительно вдохновляешь людей.
Глаза бразильца заблестели и слегка увлажнились — наконец шаг вперёд. И я продолжила «наступление». Мы говорили о других сокровищах его коллекции, о моей галерее и о его работе. Бразилец оказался неожиданно интересным собеседником, но моя миссия на вечер была выполнена. Чарльз и Джеймс уже осмотрели охранные системы особняка. А я познакомилась с хозяином достаточно близко, чтобы найти повод встретиться с ним ещё раз, и, изобразив сокрушённость, «вспомнила» о гостях, которые уже, наверное, потеряли хозяина. Извинилась, что после всего чувствую себя разбитой и хотела бы отправиться домой, но продолжила бы наш необычайно интересный разговор в более неформальной обстановке, скажем… за чашечкой кофе? Бразилец с готовностью согласился. Мы обменялись номерами, он галантно проводил меня к машине, и Чарльз распахнул передо мною дверцу. А, когда мы выехали на дорогу, полуобернулся.
— Вижу, всё прошло хорошо? Твоя власть над мужчинами просто невероятна, Сурэйя.
— Умение многих обманутых женщин, — дёрнула я плечом. — Отсутствие доверия порождает отсутствие интереса, а вместе с этим и способность трезво смотреть на вещи. Для мужчины же отсутствие интереса женщины — нечто недопустимое, против чего стоит бороться, не щадя собственного лба.
— Ты ведь не страдаешь до сих пор из-за этого недоумка, твоего мужа? — в голосе Чарльза проскользнули покровительственные нотки.
— Мои «страдания» закончились, когда за спиной захлопнулась дверь его дома, — холодно бросила я. — И он — не недоумок. Просто мужчина.
— Дорогая моя Сурэйя, — улыбнулся Чарльз. — В мире около восьми миллиардов человек, около четырёх миллиардов из них — мужчины. И ты думаешь, среди них нет ни одного, думающего и поступающего иначе, чем Даярам?
— Почему же, есть, — невозмутимо согласилась я. — С возрастом силы и возможности «поступать, как Даярам» уходят.
Чарльз рассмеялся и покрутил головой.
— Надеюсь, рано или поздно ты поймёшь, насколько не права, и не оттолкнёшь из-за подобной глупости человека, способного сделать тебя счастливой.
— Уже оттолкнула… — беззвучно прошептала я и уже громче спросила:
— Так что удалось узнать об охранной системе?
Но Чарльз, чтобы не повторять дважды, отказался обсуждать дело без присутствия Джеймса, и за остаток пути мы перекинулись от силы полудюжиной слов.
Джеймс уже был на месте и переоделся в свитер и джинсы. А, когда повернулся, я, не сдержавшись, прыснула от смеха. Вокруг левого глаза напарника красовался багровый кровоподтёк.
— Очень рад, что смог тебя развеселить, — съязвил Джеймс.
— Как же тогда выглядят те, другие? — я неопределённо мотнула головой.
— Как и раньше.
— Джеймс — профессионал, — вступился за протеже Чарльз. — Он мог бы расшвырять тех амбалов, как солому, но это бы вызвало подозрение. А он никогда не поставит успех операции под угрозу из-за пустого тщеславия.
— …и «целого» лица, — съехидичала я. — Хотя тебе так идёт, кузен. Синяк выгодно оттеняет цвет глаз… прости, глаза, — и снова засмеялась.
Но вместо ответной шпильки Джеймс едва заметно улыбнулся и обратился к Чарльзу:
— Обсудим всё сейчас?
— За стаканом виски, — кивнул Чарльз. — Ты не против, Сурэйя?
— Ничуть, — улыбнулась я. — Полностью поддерживаю и обсуждение, и виски. Только переоденусь.