— Когда ты рассчитываешь добраться сюда?
— Я изо всех сил постараюсь закончить свои дела, чтобы успеть на поезд в среду вечером и не попасть в предпраздничную суету…
— Но, Фред, — вскричала Фиона, — тебе не следует беспокоиться из-за поездов. Позвони Финдену и попроси привезти тебя.
— Какая прекрасная мысль. Может, я тебя покатаю на машине. У меня только одно условие — я плачу за бензин.
Они оба рассмеялись, понимая, что Фред шутит. Затем Фиона произнесла немного церемонно:
— Буду ждать твоего приезда.
— Я тоже. Нам нужно поговорить. Наедине, — подчеркнул Фред и повесил трубку.
Пробираясь на ощупь назад в гостиную, Фиона, к своему удивлению, поняла, что не только из вежливости сказала этому ершистому журналисту, что будет ждать его приезда. Ей также пришло в голову, что ей бы не хотелось услышать от кого-то другого о Бобби и той девушке, которая стала его женой.
Но при этом никто не мог бы сказать, что Фред окружил ее сочувствием! Напротив, когда она стала изливать ему душу, рассказывая о своем несчастном детстве, полной разочарований молодости, о Поле и Пэдди, все, что он сделал, — прочел ей лекцию и обвинил в комплексе неполноценности! Хотя Фиона все это время сердилась на него, она не могла отрицать, что его критические выпады принесли ей больше пользы, чем если бы он попытался утешить ее обычным жалостливым способом.
Может, Фред обладал особым чутьем, которое позволило ему безошибочно понять, что больше всего на свете она не выносит жалости. Припоминая их короткий разговор по телефону, Фиона удивилась, что он так настаивал на их приватном разговоре. Возможно, имел в виду, что приготовил для нее очередную лекцию! Она улыбнулась.
Миссис Дюран вплыла в гостиную в самом счастливом расположении духа в предвкушении визита Фреда.
— Я должна составить особое меню для моего дорогого мальчика, — сказала она, всегда стремящаяся накормить мужчин и непреклонная в своем убеждении, что Фред в Лондоне ведет полуголодное существование.
— Слава богу, у Конни закончится ее пост. Знаешь, Фиона, я просто не представляю, Как я съем котлеты за ужином, пока она будет щипать свое несчастное печенье и заглядывать в мою тарелку, словно маленький ребенок без единого пенни в кармане, глазеющий на витрину кондитерской лавки.
— Конни, по крайней мере, голодает в силу благородных причин, — заметила Фиона, думая о тех женщинах, которые ограничивались лишь салатами, молоком и несладким чаем, чтобы уменьшить свою талию.
— Фред, как будто, в неплохом настроении, как ты думаешь? — Миссис Дюран переменила тему. — О, дорогая, как бы я хотела, чтобы он наконец осел с прекрасной женой, которая бы заботилась о нем. Он рассказывал тебе о Лиз, голубушка?
— Он сказал, что она погибла двенадцать лет назад.
— Да, такая утрата! — воскликнула миссис Дюран.
— А вы знали Лиз, миссис Дюран? — спросила Фиона.
— Фред привозил ее как-то раз, когда у него был короткий отпуск. Она показалась мне такой милой, к тому же очень хорошенькой. Ее волосы были почти такого же цвета, как у тебя, Фиона.
— Фред как-то сказал, что мои глаза похожи на глаза Лиз, — задумчиво произнесла Фиона. — Они долго были обручены, миссис Дюран?
— Месяц или около того. Но знакомы были почти год. Кто-то пригласил ее на рождественскую вечеринку, которую устраивали офицеры — друзья Фреда. Они служили под Лондоном, неподалеку от того места, где жила Лиз. Потом он рассказывал мне: «Я просто посмотрел на Лиз, тетя Роза, и понял — это она».
— Должно быть, она была отличным человеком, — сказала Фиона, ее американская кровь всегда бунтовала при малейшем проявлении снобизма.
— Она была бы хорошей женой для моего мальчика, — вздохнула миссис Дюран. — Но подумать только, прошло двенадцать лет, а он все еще не может забыть ее… — Женщина печально покачала головой.
Фиона почувствовала странную зависть к Лиз, которая смогла пробудить в мужчине такую преданность.
— Фред всегда был предан людям до конца, — продолжала миссис Дюран. — Я помню, что, когда впервые привезла его к себе после того, как погибли моя бедная сестра и ее муж, и объявила, что это теперь его дом, он только посмотрел на меня своими косящими глазами и твердо сказал: «Это мой новый дом, тетя. Мой старый дом в Стритхэме с мамочкой и папочкой». После этого он больше никогда не упоминал о них, но я знала, что он их не забыл.
Она продолжала рассказывать различные истории из детства Фреда, вспоминая, как его любили в школе, как хорошо он учился. Наконец к ним присоединилась Конни, которая всегда гуляла после обеда.