— С благородным… Бобби, как там его… Ивсом.
— Братом лорда Куорли, — дополнил Фред.
— Что ж, надеемся, третий раз будет удачным, — великодушно пожелала Джун.
— За Фиону Бартон и ее третьего мужа! — Фред поднял стакан с кьянти и насмешливо улыбнулся.
— Мне всегда было интересно, как чувствуешь себя, если можешь запросто купить себе норковое манто или бриллиантовый браслет, как мы покупаем новый носовой платок или пачку сигарет? — задумчиво произнесла Джун.
— Я думаю, что вполне комфортно.
— А может, такие люди много теряют? В конце концов, ведь мы не испытываем особого волнения, покупая пачку дорогих сигарет, но ведь тысячи стариков-пенсионеров считают это непростительным расточительством. Разве не пресыщает, когда у тебя столько денег, что ты можешь купить все на свете?
— Включая мужей!
— Это еще одна проблема. Как же все эти миллионерши вроде Бартон могут быть уверены, что мужчины хотят их самих, а не их банковские счета?
— В случае с Фионой, — сухо сказала Фред, — ей стоит только взглянуть на себя в зеркало.
— Она не выглядит как-то особенно на тех фотографиях, что я видела, — промурлыкала Джун чуть-чуть жеманно.
— Уверяю тебя, живьем она выглядит совершенно очаровательно.
— Значит, ты встречался с ней?
— Она ужинала в «La Vie en Rose», когда я сопровождал по всему городу тетю Розу несколько недель назад. А так как она очень близорука, то приняла меня за кого-то другого. Потом пригласила нас выпить шампанского.
— Как интересно!
— Я не нашел в этом ничего интересного.
Фред решил, что нет необходимости второй раз за день рассказывать, как он водил Фиону ужинать и пить пиво в Челси. Он был рад, что Джун сменила тему и начала рассказывать о новом писателе, который принес книгу в ее агентство.
— Это напомнило мне, Фред, — ведь я так давно тебя не видела — о твоем романе, который ты собирался написать.
— Думаю, что засяду за него в ближайшее время.
Джун была одной из немногих, кому он рассказал о своем тайном желании написать роман.
Джун произнесла с неожиданной серьезностью:
— Для того чтобы начать писать, ты должен потерять работу и остаться без единого пенни…
— Утешительная мысль, ничего себе.
— Люди редко принимают всерьез писательский труд — не считая гениев, конечно, — пока их не принуждают к этому материальные обстоятельства.
— Ты, безусловно, одна из тех, кто верит, что книги лучше пишутся на чердаках Челси, чем на средиземноморской вилле Сомерсета Моэма, — поддразнил ее он. — Тут я с тобой не согласен.
— Сомерсет Моэм заработал свою шикарную виллу пером. Что доказывает мою точку зрения. Медицина не принесла ему удовлетворения, и для того, чтобы заработать себе на хлеб, он обратился к другому своему таланту.
— Так случилось, что мне нравится моя работа, — мягко возразил Фред.
— В этом-то все и дело, мой мальчик. Вот почему я сказала, что хотела бы, чтобы ты потерял ее. Мне кажется, Фред, ты сможешь написать действительно стоящую вещь. Твои заметки в «Морнинг сан» гораздо выше среднего журналистского уровня.
— Я передам это моему шефу и попрошу прибавки.
Они закончили ужинать после девяти.
— Мы опоздали в кино, — улыбнулась Джун. — Может, зайдешь ко мне выпить стаканчик перед сном?
— С радостью, — живо ответил Фред.
Квартира Джун располагалась на последнем этаже высотного здания, из нее открывался вид, который она обожала, был даже виден купол собора Святого Павла. Уютненькая квартирка состояла из одной комнаты с альковом для дивана, крошечной кухоньки и ванной, выложенной зеленой плиткой.
Фред опустился в кресло, про себя уже не в первый раз поблагодарив ее за то, что выбирала мебель по удобству, а не по внешнему виду.
Джун подошла к низкому встроенному буфету рядом с электрическим камином и вытащила джин и бутылки с тоником.
— Скотча нет, — извинилась она, — если бы я знала, что зайдешь…
— Я с удовольствием выпью джин, к тому же он лучше для печени.
Она налила два стакана, разбавив свой гораздо сильнее, чем тот, что передала Фреду. Они непринужденно болтали, наслаждаясь обществом друг друга. Затем Фред отставил свой стакан, подошел к Джун, сидящей в кресле, и несколько раз поцеловал ее:
— Ты такая милая, Джун.
— Ты мне тоже нравишься.
Ее губы были мягкими и жаждущими. Ему так нравился цветочный аромат ее шелковистых волос. Но именно потому, что он так нежно относился к ней, ему приходилось сдерживать свою страсть.
— Мне нужно идти и дать тебе возможность хорошенько выспаться.