Но внезапно ей все стало ясно. В тот вечер, когда Фред попросил ее стать его женой, она сказала, что все еще любит Поля. И до этой минуты она и сама верила в то, что говорила!
Но она ошибалась, так ужасно ошибалась! Этот холеный, улыбающийся мужчина у ее кровати ничего не значил для нее. Она любила Фреда. О, почему же она была слепа все это время не только глазами, но и душой? Почему не поняла, что предательство Бобби почти не расстроило ее только из-за того, то она уже любила Фреда?
— Поль, ты можешь кое-что сделать для меня?
— Ну разумеется, Фи-о-нах. Только скажи…
— Иди позвони Фреду Гардинеру. Там знают его телефон. Скажи, что через полчаса на мои глаза снова наложат повязку, а мне необходимо увидеть его до этого. Пожалуйста, Поль, скажи ему, чтобы он поспешил.
— Я… я не понимаю, — пробормотал де Мари.
— У меня нет времени на объяснения — сделай так, как я прошу!
Сестра предупредила, что осталось пять минут, как она услышала шаги Фреда.
— У нас только пять минут, — начала Фиона, едва любимый вошел в комнату. — Дорогой, я хотела смотреть в твои глаза, когда буду говорить тебе эти слова. Я люблю тебя, Фред.
— Ты сказала, что это де Мари, — с усилием выдавил он.
— Я ошибалась. — Фиона послала ему ослепительную улыбку. — Это ты. Ты! Зачем же тогда я отправила Поля прочь и позвала тебя? Фред, ты не мог бы поцеловать меня?
Он приблизился к ее постели и хотя все еще не мог ничего понять, но уже знал, что это была не просто доброта богатой щедрой женщины.
— Когда я заметил в газете сообщение, что Поль в Лондоне, то подумал, что хотя бы на этот раз судьба все устроила сама, — медленно произнес Фред. — Я решил, что мне остается лишь отыскать его, и между вами все снова наладится. Не могу поверить, что мужчина, которому повезло завоевать твое сердце, не может отплатить тебе тем же.
Фиона протянула к нему руки, и он страстно прильнул губами к ее губам. Время остановилось. Влюбленные даже не заметили, как открылась дверь и медсестра смущенно кашлянула:
— Прошу прощения, но я должна проводить вас, мистер Гардинер. Время вышло.
— Ты придешь попозже? — Фиона неохотно отпустила его.
— И позже, и завтра, и все завтра, до тех пор, пока не заберу тебя отсюда.
Для Фреда, шагающего по улице, жесткий тротуар казался розовым облаком, а сам он был счастливейшим человеком во вселенной. Он больше не считал богатство Фионы препятствием. Просто к его любимой девочке вернулось зрение, и ей не был нужен Поль де Мари, хотя Фреду пришлось побегать по всему Лондону, чтобы отыскать француза. С книгой дела продвигались совсем неплохо. И никто не сможет упрекнуть, что третий муж Фионы Бартон не зарабатывает себе на жизнь.
— А все остальное пусть катится к черту! — громко возвестил Фред.
Несколько прохожих обернулись ему вслед.
Они наслаждались семейной жизнью уже восемнадцать месяцев, когда в одно прекрасное утро дворецкий позвонил в кабинет Фреда в их уютном доме «Чантри» и сообщил, что звонит мисс Данверс.
— Соедините, — жизнерадостно приказал Фред.
— У меня хорошие новости, — сообщила Джун. — Холт только что позвонил мне. Твой «Ливень» признан книгой года.
— Не может быть! — чуть не задохнулся от радости Фред.
— Это довольно необычно для первого произведения писателя. Ты должен быть очень польщен, — произнесла Джун самым профессиональным тоном, затем стала рассчитывать, как быстро распродастся книга после такой оказанной ей чести, тут же переводя все в наличные.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — недоверчиво произнес Фред.
— Я подумала, это хороший стимул для тебя, чтобы ты поспешил со второй вещью.
— Ты получишь ее через несколько дней. Обещаю, Джун, — кротко ответил Фред.
— Я вешаю трубку. Ты ведь, наверное, хочешь поскорее сообщить новость Фионе. Передай, что я люблю ее.
— О, непременно.
Но он не сразу бросился к жене. Хотя, как и предполагала Джун, сгорал от нетерпения рассказать ей хорошие новости. Все же ему нужно было немного побыть одному, чтобы полностью осознать случившееся. Надо было проработать на Флит-стрит все эти годы, чтобы понять, что значит, когда твоя книга выбрана Книжным обществом. Это означало, что ты признанный писатель. Это успех!
А ведь для него это было чрезвычайно важно. И хотя доход Фионы за год превышал самые высокие гонорары самого успешного писателя лет за десять, но никто теперь не мог назвать его человеком, вынужденным жить на деньги жены! Чувство гордости росло. Если состояние Бартона исчезнет в одночасье, то теперь, после хороших новостей Джун, он вполне мог обеспечить проживание семьи в «Чантри», иметь машину, а Фионе не придется распродавать свои норки и соболя!