Военачальники Короля сделали всё от них зависящее. Конечно, принимая во внимание постоянную угрозу со стороны Пустыни, самым надёжным – и самим собой напрашивающимся – способом раз и навсегда обезопасить Изобильные Земли было бы просто перегородить все Ворота мощными крепостными стенами с башнями, рвами и узкими надёжно запирающимися проходами, замкнув таким образом цепь гор искусственными укреплениями. Но всё дело было в странных особенностях почвы в Воротах. Она, эта почва, просто не терпела никаких сооружений на своей спине, будь то хижина, храм или сторожевая вышка. Каменные или деревянные строения разрушались в течение часов. Сначала их перекашивало, потом стены покрывались трещинами и разваливались. Обломки камня и расщеплённые бревна, рухнувшие на бунтующую землю, так быстро всасывались под её поверхность, как будто бы там крылось зыбучее болото. Проходило не более нескольких дней, и не оставалось ровным счётом никаких следов того, что на этом месте пытались что-то возвести. Собственно говоря, и сами Ворота поэтому-то и появились. Тяжкие скалы осели, рассыпались, истаяли, и в сплошной стене гор зазияли бреши – Ворота. Для этого хватило всего лишь каких-то пятидесяти-шестидесяти лет – памяти одного поколения. В чём тут было дело – в каких-то непознанных физических законах или в древнем магическом проклятии? Лучшие маги Изобильных Земель бились над разрешением этой загадки, но так и не нашли ответа. Мало того, Ворота не только не принимали построек над поверхностью. С равным успехом они противились любым попыткам выкопать на своей территории ров, траншею или волчью яму. Поддающаяся поначалу киркам и лопатам земля затем становилась вязкой и текучей, как вода – только очень густая. Попытки углубиться далее неизменно терпели крах, а уже к утру почва выравнивалась и принимала прежний вид, и на ней как ни в чём ни бывало продолжали расти трава, кусты и невысокие деревья с густой листвой. Живая земля тянулась примерно на полдня пешего пути от Ворот как в сторону Пустыни, так и вглубь Изобильных Земель. Поэтому-то остановить дикие орды могла лишь живая стена воинов.
На магию особенно рассчитывать также не приходилось. Да, маги Изобильных Земель умели многое, но вот в бою... Они не могли свести огонь с неба, обрушить на полчища врагов громы и молнии или разъять землю под конскими копытами. Магия нуждалась в подкреплении мечами в сильных и умелых руках. Воинство Изобильных Земель было опытным и отважным, но вот число бойцов... Хватит ли их для того, чтобы преградить путь бешеной орде дикарей, сильных своей злобой, жадностью и полным презрением к ценности человеческой жизни? Поэтическое выражение «их много, как песчинок в пустыне» лишь немногим уступало реальному положению вещей. Да и держать в руках кривую саблю и тугой лук кочевники тоже умели – они были очень хорошими воинами. Жестокая же и кровожадная вера в мрачных Чёрных Богов (невесть откуда появившаяся и сменившая прежние языческие верования) укрепляла дух несметных орд и вела их. Враг был опасен, очень опасен и недооценивать его было бы по меньшей мере неосмотрительно.
Королевские полководцы постарались просчитать и предугадать всё, хотя это само по себе дело невозможное. Однако войска Короля приготовили варварам один неприятный сюрприз, секрет которого хранился в строжайшей тайне; но никто не мог бы сказать наверняка по поводу эффективности этого сюрприза. В любом случае сейчас королевскому войску оставалось только ждать, и это-то и было самым тяжёлым и мучительным.
* * *
Над Тремя Пиками поднималось солнце. Утренняя прохлада ещё пряталась в листве деревьев, в густых кустах у подножия отвесных, как будто клинком срезанных горных склонов. Роса оседала на железе доспехов и на оружии, а ледяные вершины Трёх Пиков уже приняли на себя первые лучи проснувшегося светила. Лучи эти обожгли кожу ледников, и она запылала нестерпимо ярким светом, как будто острия пиков окунулись в расплавленное серебро.
Лагерь просыпался. Часовые, конечно, бодрствовали всю ночь, оберегая сон товарищей, остальные же в полной мере использовали предоставленные им всемогущим Роком краткие часы отдыха. Звякало оружие и сбруя, шумно всхрапывали и переступали кони. Дымки костров, на которых готовили пищу, змейками тянулись в быстро заполнявшееся светом небо.
Военачальник откинул полог и шагнул из полумрака шатра наружу. Странно, но живая земля снисходительно терпела присутствие шатров и палаток, как будто понимая, что эти произведения рук человеческих отнюдь не претендуют на постоянное осквернение её лика. В соседнем шатре ещё спали маги – те, что вернулись из ночного полёта над Преддверием Пустыни и самой Пустыней. Один из них не вернулся, и остальные ничего не могли сказать о его судьбе. Сейчас над песками парили в птичьем обличии другие, и Военачальник знал, что скоро им пора возвращаться. Вот только все ли смогут сделать это...
В сияющем небе возникла тёмная точка, затем другая, третья... Ширококрылые птицы скользили могуче и упруго, быстро приближаясь к лагерю в парящем полёте, словно скатываясь с вершины воздушной горы. Первый из Видящих опустился прямо перед шатром, сложив крылья и пропахав стальными когтями траву и землю. Птица заклекотала, закидывая назад голову с мощным клювом, пронзительно закричала, и... птичий силуэт дрогнул, заколебался, подёрнулся дымкой. Миг спустя перед Военачальником стоял усталый маг в тёмном плаще, перетянутом широким кожаным поясом с заткнутым за него недлинным изогнутым клинком. Маг склонил голову и приложил правую руку к сердцу в молчаливом приветствии. Затем его пересохшие губы разомкнулись:
– Они идут сюда, о Предводитель Воинов.
– Далеко?
– Два-три часа такого конного бега, каким они идут.
– Много?