Пока добрались до места назначения, пришлось и пешком по узкой тропе пробираться, а кучер вел лошадь с повозкой в поводу, чтоб, если лошадь оступится или телега колесом в обрыв попадет, не последовать тоже в пропасть. И под камнепад раз попали, хорошо хоть никто не пострадал. А почти перед самой шахтой в узком ущелье подверглись нападению разбойников – десяток бородатых оборванных мужиков, вооруженных дубинками и ножами, напал из-за камней на наш небольшой караван. Охранники были более опытны в военном искусстве и яростно отражали нападение. Бой длился несколько минут, и видя бессмысленность его, остатки разбойников скрылись в скалах. Преследовать их никто не стал.
Хоть нападение и было отбито, среди охранников оказались двое раненных, да и надсмотрщица наша получила ножом в бок. Её рана оказалась самой серьезной. Я опять бросилась помогать. Пришлось на бинты рвать уже рубашку самой стражницы. Рана была не глубокой и не задела важных органов, но была длинной и перерезала несколько вен, поэтому кровь не останавливалась. Надо было шить, но чем? Спросила у охраны нитки покрепче, иголку и спирт. Принесли, без лишних слов.
Стоящие кучкой каторжанки, глядя на моё желание помочь раненной, принялись роптать о том, что каторжанин не должен помогать своим тюремщикам, это не по правилам, но я так зло посмотрела на них, что причитания замолкли, а стражники загнали женщин в повозку. Я зашивала рану стражнице, а Милка мне помогала, промокая выступающую кровь. Затем мы помогли другим пострадавшим, их погрузили в телегу, и мы отправились дальше. Через два дня наш путь закончился.
Повозки остановились за высоким частоколом, за нами закрылись высокие ворота.
Глава 28
Земля твёрже человеческого сердца.
Стивен Кинг. Кладбище домашних животных
По прибытии на шахту, нас всех выстроили и сняли кандалы. Ошейник мне оставили.Велели идти во врачебный корпус для помывки и осмотра. Потом пообещали нас накормить и устроить в бараки. Надсмотрщица, уже способная самостоятельно передвигаться, повела нас к одноэтажному каменному зданию у самой скалы. Здания располагались по периметру всего частокола. Двор был пуст, только у каждой постройки стояли стражники.
В лекарне нас встретила довольно пожилая женщина, годы согнули её спину, но охранница уважительно обратилась к ней:
- Мъера Надка, вот новенькие прибыли, велено начальством их обработать, завшивели все в дороге, да и мне ножом досталось, перебинтовать надо.
- Молодки знают, что их ждет? Для чего куплены? – спросила надтреснувшим, скрипучим голосом мъера Надка и окинула нас колючим недобрым взглядом. – Небось все тут душегубы и ватажницы! Кто будет вредничать - в шахту под землю пойдет, а кто с головой – найдут работу поприятнее.
Тут надсмотрщица наклонилась к «бабке» и, посматривая на меня, начала что-то ей нашептывать.
- Да ты не шепчи, мъера Тулка, не слышу я тихо-то. Если что не для всех ушей – потом наедине скажешь. А теперь гони их всех раздеваться и мыться, а я твою рану осмотрю, пока они воду переводят.
Охранница привела нас в мыльню рядом с помещением лекарни, велела раздеться, дорожные вещи бросить с корзины у входа, чистую робу нам выдадут. И ушла.
Женщины радостно загалдели, все давно мечтали помыться, но как быть мне? Если я сниму свои плащ и платье, все сразу увидят мой живот. Я отошла в уголок и стала раздеваться, Милка снимала платье рядом.
- Ой! – раздался возглас за моим плечом, так что я вздрогнула. Женщины смотрели на меня удивленно и ошарашенно. Картинка еще та была – десяток голых баб стоят руки в боки и разглядывают голую меня.
- Что ж ты натворила, старшая, что тебе из-за ребеночка поблажки не сделали? Беременных на каторгу ж не отправляют! – вперед ко мне выступила самая бесшабашная молодуха из всего нового пополнения. – Или ты сама скрыла? Так зря это. Сама тут сгинешь и ребеночка угробишь.
- Да зачем же тебя сюда привезли? – вторила другая женщина. – Ты ж работать нигде не сможешь, зачем сюда тащили?