- О да, в случае с Гертиной не помогло даже её умение отлично драться, - фыркнула Фелис. - Или тогда она не владела такими потрясающими навыками рукопашного боя?
- Если вы намекаете на их роман, - отбросив веселье, отрезал вампир, - то эти отношения давно уже в прошлом. Тина всё мне рассказала, и я был не вправе обвинять и осуждать её. В конце концов, это я поддался на уговоры её отца и уехал из Вэйнера, ничего ей не сказав. Это не лучший мой поступок, все мы совершаем ошибки, и поэтому не стоит судить другого человека за его просчеты. К тому же теперь я понимаю, что в какой-то степени Скар спас Тине жизнь, и только за это я буду благодарен ему до конца дней своих.
- Хм, то есть до памятного заявления Киры в таверне Крейна вы особой благодарности к Скару не испытывали, не так ли? - выдвинула предположение дикарка. - Вы просто постарались забыть и его, и произошедшие в Вэйнере события, и своё бегство, а за компанию, для общего спокойствия, связь Гертины с вашим бывшим приятелем, верно? Вас мучило чувство вины за трусливую самоволку, да и надумай вы попрекнуть возлюбленную изменой, как она мигом напомнит, что вы сами отнюдь не идеал, я права?
Мужчина скривился, будто ему под нос сунули нечто откровенно несъедобное, и попытался отвернуться.
- Боги, опять вы за своё! Вы даже не спрашиваете, вы лишь хотите подтвердить собственную правоту!
- И чем больше вы возмущаетесь, тем сильнее я понимаю, что попала в точку.
- Может, вы лучше смените эту вашу ипостась?
- Ну уж нет! - Для надежности Фелис покрепче сжала край покрывала, не намереваясь с ним расставаться. - Вы настояли на обратном, и теперь я не собираюсь идти на поводу у ваших капризов и перекидываться по одному вашему слову. Не нравится - топайте к Ларе. Если сумеете её разыскать, конечно.
Борей отчетливо скрежетнул зубами.
- Неудивительно, что между нашими предками вспыхнула вражда, - заявил он. - Дикарки совершенно невыносимы.
- Вражда вспыхнула совсем по другой причине, - справедливости ради уточнила Фелис. - Дочерей Луны мало вдохновляла перспектива отношений одной из них с вампиром, а вампирский клан, к которому принадлежал тот юноша, и вовсе решил костьми лечь, но не допустить вопиющего смешения столь дорогой им крови. Правда, получив артефакт, подаренный на прощание юной дикаркой своему возлюбленному, они не только тут же скрыли происхождение бесценной магической вещицы, объявив оную своим личным достоянием, но и продолжили распространять о моих предшественницах нелестные отзывы. Дикарки пытались вернуть артефакт, однако ваши соплеменники категорически отказались даже вести переговоры, дескать, никаких древних предметов магического происхождения у них отродясь не водилось, а потому не пойти бы грязным вымогательницам обратно в лес? С тех пор дочери Луны крайне невысокого мнения о вашем брате, а клыкастые из приснопамятного клана, не будь дураки, обвинили дикарок во всех грехах, втихую перепрятав артефакт пока кому-нибудь из сородичей не пришло в голову проверить, действительно ли существует искомый объект. И кто тут, по-вашему, больший, извиняюсь, засранец?
- А я и не говорю, что вампиры лучше, - парировал мужчина. - Мои, как вы выразились, соплеменники едва не растерзали меня без суда и следствия за несчастный случай, хотя окажись на моём месте Кэндал и его родители постарались бы замять дело, чтобы, не дайте боги, любимое чадо не пострадало, оборвав тем самым род Милтонов. Чего стоит жизнь презренного слуги? Ничего. Убьют одного - всегда можно нанять другого. А над жизнью единственного наследничка трясутся как над раритетной вазой эпохи Единого континента. - Последнюю фразу Борей выплюнул с застарелой, но совсем не потускневшей горечью.
- Несчастный случай? - повторила Фелис.
- Мы были ровесниками, - глухо отозвался мужчина, не глядя на дикарку. - Только у Кэндала было всё, а мне приходилось гнуть спину на него и его родителей. Моя мама постоянно твердила, что на всё воля богов и если кому-то выпала участь жалкой поломойки у богатых снобов, значит, таково божье веление. Как же я иногда ненавидел её за эти слова! Она упрашивала меня смириться с нашим положением, не бунтовать, лишний раз не грубить господам, особенно Кэндалу, но я не слушал. Если приказы четы Милтонов я ещё худо-бедно терпел, то высокомерные насмешки их отпрыска выводили меня из себя. Этого юнца, в жизни палец о палец не ударившего даже чтобы снять сапоги, я ненавидел люто. Он всё видел и знал, что я могу лишь бессильно и неубедительно огрызаться, точно сторожевой катус на толстой цепи. Но однажды я не сдержался. Смешно, - вампир тускло и безнадежно усмехнулся. - Такое обычно в книгах бывает - неудачно упал и ровнехонько головой об угол стола или валун какой... Кэндалу не повезло вдвойне: сначала он упал на грабли, потом получил обломком ручки этих самых грабель в сердце. Классический вариант. Дело было возле конюшни, которую меня в качестве наказания - я опять вел себя неподобающим для слуги образом, - послали убирать. Кэндал заявился туда, принялся издеваться. Я терпел, терпел, да и, отшвырнув грабли, кинулся на этого выскочку. Мы сцепились. Я знал, что сильнее изнеженного хлюпика, и потому даже надеялся победить и пусть меня выгонят из поместья Милтон - зато, думал, уйду счастливым и отомщённым. Идиот... - Борей устало рассмеялся. На собеседницу он по-прежнему не смотрел, словно рассказывая историю самому себе, в тишину пустой комнаты. - В какой-то момент Кэндал упал и ухитрился приземлиться животом на злополучные грабли. Как и любого здорового вампира, его это не убило. Он вскочил, выдернул их из своего тела, разломал черенок о колено и с одним обломком бросился на меня. Мне удалось вырвать палку... Сейчас я даже вспомнить не могу, каким образом попал обломком ручки ему в сердце. Но попал. Не успел я опомниться и сообразить, что же произошло, как вокруг меня собралась куча невесть откуда взявшихся свидетелей - где они все были буквально минуту назад? - и единственным вампиром, готовым защищать меня до конца, оказалась мама. Впрочем, кто слушал стенания бедной женщины? Мама унижалась так, что мне хотелось добровольно насадить себя на орудие убийства, лишь бы не видеть, как она валяется в ногах отворачивающихся от неё Милтонов. Пока они мучительно решали, тишком меня прикончить или всё-таки не устраивать себе проблемы с Советом и разобраться с убийцей наследника посредством законного суда, мать отправилась к нашему дальнему родственнику, живущему отшельником в полузаброшенном родовом замке где-то в южных провинциях земель единственных. Он-то меня и спас с одним условием - как только меня освободят, я должен немедленно раствориться на просторах Аиды и никогда не показываться вампирам в целом и Милтонам в частности. Что я и сделал.
Мужчина умолк. Дикарка тоже ничего не говорила - да и что тут можно сказать? Разве что неожиданно напомнил о себе материнский инстинкт, призывающий обнять, утешить и ободрить несчастного, запутавшегося ребенка. Пусть бы этому ребенку и было около двух веков, а может, и больше.
- Следующие несколько десятилетий я творил что хотел, и единственной моей проблемой было только вечное отсутствие денег, - внезапно продолжил рассказ Борей. - Наконец я решил, какого демона, спасший меня родственник хоть и немного безумный, но всё же лорд и чем я, какая-никакая родня, хуже? Раздобыл одежонку поприличнее, объявил себя высокорожденным и начал просачиваться на светские рауты через заднюю дверь. Годы жизни в поместье Милтонов сделали своё дело - я вполне сошел за поиздержавшегося мелкого аристократа из числа охотников за приданым. Однако юные девицы меня не волновали, куда более полезными оказались веселые вдовушки и скучающие леди, выданные замуж по расчету. Как-то раз я нарвался на авантюристку, тоже выдающую себя за богатенькую леди. Её звали Джульетта - по крайней мере, так она представлялась. Джул не была красавицей в привычном смысле этого слова, но во всей её внешности скользил некий мистический отпечаток потустороннего мира, привлекавший мужчин лучше самой смазливой мордашки. Как выяснилось впоследствии, Джул была демонессой вроде Крейна - из тех, что выглядят как люди. Один идиот её вызвал, и ей так понравилась Аида, что она решила остаться. Именно Джул познакомила меня со Скаром. Некоторое время мы промышляли втроём, а затем Джул надоело наше общество, и она исчезла, прихватив в качестве прощального подарка всю выручку с нашего последнего дела. Горевали мы недолго. - Вампир выдержал паузу, теребя край покрывала. - Вскоре я встретил Гертину. Полагаю, Скар изложил вам эту часть истории.