– Коля, а ты до сих пор не разлил? – возмутился кто-то.
Все засмеялись, и пьянка продолжилась.
Несмотря на количество водки и общую позитивную обстановку, Коля сидел какой-то подавленный. Он же первый решил покинуть мероприятие:
– Все, мужики, я пойду. Хочу хоть сегодня домой попасть. За семьей соскучился.
Никто не стал его удерживать, только налили на посошок. Следом за Колей решил ускользнуть и я. Мы вышли с завода вместе и некоторое время шли молча рядом.
– Вот ведь козлы! – вдруг зло сказал Коля.
– Ты о ком?
– Да все о тех же, – ответил он. – Начальник сегодня сказал, заказ сорвешь – уволю к чертовой матери. Не разжалую, не накажу – уволю. Козел!
Я удивленно посмотрел на него. Я, конечно, относился к нашему начальнику без всяких эмоций, но такого я от него не ожидал.
– Может, ты его неправильно понял? – спросил я.
– Да уж, неправильно. Тут ошибиться было сложно. Не нужен я уже заводу, можно списывать в утиль.
– Да брось, – попытался я его утешить, – ерунда все это, пустые угрозы.
– Хочу в это поверить, – честно признался Коля, – но почему-то не получается. Чувствую что-то нехорошее. И заказ этот дурацкий, и опять суббота рабочая.
Мы остановились у трамвайной остановки и купили по бутылке пива.
– Думал, если напьюсь, полегчает, – сказал Коля. – А оно наоборот, только хуже. Мысли все гаже и гаже в голову лезут.
– Да плюнь ты на это все, – предложил я. – Заказ успеем за завтра доделать, и все будет хорошо.
– Хорошо будет ровно до следующего аврала, – мрачно предрек Коля. – Ты что ничего не понимаешь? Меня хотят убрать отсюда, ищут повод. Не завтра, так через неделю, это вопрос времени, оно у них есть, а у меня нет. Мне семью кормить надо чем-то. Выгонят, куда я пойду? Уже не мальчик, всю жизнь здесь работал. Что я еще умею?
Коля со всей силы кинул пустую бутылку через дорогу. Она пролетела над проезжей частью и скользнув по льду застряла горлышком в сугробе.
– Не могу понять, как можно так с людьми поступать, – продолжал он. – Взять и выгнать. Живи, как хочешь, выживай, если получится или сдыхай, нам все равно. Я, наверное, чего-то не понимаю.
– Вот скажи, Костя, такому скотскому отношению в институтах учат? У меня образования нет, так мне сложно человека оштрафовать, даже если есть серьезный повод. Я понимаю, что работяги эти копейки одна к одной складывают, чтобы детишкам лишнюю игрушку купить. И деньгами я накажу в итоге не провинившегося разгильдяя, а его семью. А они-то в чем виноваты? И я такой же. Да, зарплата у меня чуть выше твоей, но я за всю жизнь даже на «Запорожец» не смог накопить. А у этих дорогущие иномарки под задницей, откуда? Они что всю жизнь вкалывали? Нет. Зато они решают, кто у них будет работать, а кто не будет. Не хочу тебя видеть и все. Иди и подыхай. Мы на твое место нового дурачка найдем. Дураков много, только свисни.
Он зло сплюнул на снег. Мы прошли уже довольно приличное расстояние, Колины огромные шаги привели нас уже почти в центр города.
– Как думаешь, что мне делать? – спросил он.
– Не знаю. Наверное, потихоньку подыскивать другую работу.
– Легко сказать – подыскивать. Где я ее найду?
Я пожал плечами. Что я мог еще посоветовать этому работяге? Идти искать справедливости у руководства завода. Так тем вообще плевать, их только выполнение заказов волнует. А кто их будет делать – Николай Николаевич Шульга или кто-то другой, какая разница. Незаменимых людей нет. Незаменимы только высшие руководители, по крайней мере, они в этом свято убеждены.
– Им плевать, что я из-за этой чертовой работы и семьи почти не вижу, – продолжал Коля. – Кто скажет спасибо, что перся через весь город по сугробам и гололеду, лишь бы им заказ не запороть. Директор отрапортует перед хозяином: я сделал все, чтобы не потерять заказчика. А что он сделал? Сидел в теплом кабинете и кофе хлебал. Если бы мы не остались ночевать на заводе, никто бы сегодня ничего не сделал. Козлы!
Слушая Колю, я и не заметил, что зашел совсем в другую сторону. Теперь я был далеко и от Оксаны и от своего дома. Зато в этом районе жил Вася. Вот уж и правда, подсознание вывело по нужному адресу. И хотя сегодня я не собирался к нему заходить, но похоже предначертанного не избежать.
Я попрощался с Колей возле его дома и отправился в гости к своему лучшему другу.
***
Вася снимал здесь квартиру уже не первый год. Его несколько беспокойный образ жизни мешал ему уживаться с родителями, и он счел за лучшее обзавестись жильем, благо финансовое положение его позволяло выкидывать ежемесячно некую сумму. В отличие от меня он имел хоть какое-то образование, закончив музыкальное училище по классу гитары. Представить себе Васю без гитары было невозможно. Он играл всегда, и инструмент всюду таскал за собой. Он купил дорогой чехол из папье-маше, оклеенный кожей снаружи и мягким бархатом изнутри. Дома у него было две акустические гитары – одна с нейлоновыми струнами, другая с металлическими, а также две электрогитары – шестиструнная и двенадцатиструнная. Последняя стоила бешенных денег, и была главной Васиной гордостью. Поскольку гордиться– то ему было больше нечем.
Успехи поэта и композитора Василия Стеклова были весьма скромными. Несмотря на то, что песни рождались в его голове с завидной регулярностью, знала о их существование лишь небольшая группа людей. Группа эта называлась рок-группа «Мечта» и Вася был в ней лидером и организатором, а также по необходимости директором и продюсером. Песни, которые он сочинял, были хорошими – умными, красивыми, мелодичными, но чего-то им не хватало. Как признавался сам автор, людям нужен простой припев с запоминающемся мотивом, чем проще – тем лучше. Писать такой ширпотреб Вася отказывался принципиально, надеясь, что в нашей стране все-таки настанет время умных песен.
А пока группа «Мечта» играла в кабаках и на свадьбах. Петь приходилось в основном блатняк, который в последнее время стали называть шансоном. От подобной музыки Вася получал эстетический шок, который глушил водкой. Но для него это был единственный способ заработать на жизнь. Кроме игры на гитары он ничего не умел. Художнику не обязательно уметь копать, чтобы обеспечить себя пропитанием, именно так говорил Вася, когда ему предлагали идти работать на завод.
Раньше я очень любил бывать на репетициях Васиной группы. Мне очень нравилась та богемная обстановка, которой в нашем городе больше нигде не увидишь. Собираются люди, разговаривают о музыке, книгах, обсуждают какие-то музыкальные инструменты, пьют вино, курят, еще пьют и говорят. Потом берут инструменты в руки и красиво играют, без нот, без предварительной договоренности. Просто каждый знает, что именно должен сыграть. Процесс рождения песни занимал буквально пару минут. Вася приходил на репетицию и наигрывал на гитаре что-нибудь свежее. Все пили вино, вроде бы его и не слушая. Но потом все садились и играли, причем что-то осмысленно-коллективное, будто бы эту песню всю ночь разучивали. Вася в таких случаях гордо хвастал, что такую сыгранность трудно найти. Я с ним и не спорил, просто тихонько восхищался и еще учился играть на гитаре.
Вася записывал готовые, аранжированные песни на кассеты и отсылал их в столицу в различные студии и на радио станции, но ответа все не было. Время шло, но ничего не менялось – Вася сочинял песни, пел шансон на свадьбах и пил водку, надеясь когда-нибудь вырваться из этого замкнутого круга.
В магазине возле Васиного подъезда я купил четыре литровые бутылки пива и уложил их в пакет, рассудив, что водка у него всегда есть в наличии. Вот с этим пакетом я стучал в его дверь. Электрический звонок Вася оторвал вместе с проводами еще в первый месяц своего пребывания в новой квартире. Соседям не пришлась по душе его музыка, и они всем подъездом трезвонили в дверь, требуя прекратить безобразие. Вася играть не перестал, но дверь перестал им открывать, да и соседи со временем к нему привыкли.
Вася открыл дверь и пристально уставился на меня, будто увидел в первый раз. На нем были грязные спортивные штаны с отвисшими коленями, изъеденный молью вязаный свитер синего цвета на голое тело и вьетнамки. Его длинные волосы были взъерошены и торчали в разные стороны. В руке он сжимал пустой стакан.