– Как твое здоровье? – спросил Коля.
Я хотел пошутить, мол, лучше, чем вчерашним утром. Но во время спохватился. Коля был уверен, что я провалялся вчера с температурой. Может быть, он обо всем догадался и сейчас просто проверяет меня. Он тоже не лыком шит, в людях разбирается и до сего момента мне он полностью доверял.
Я откашлялся и с легкой хрипотой ответил:
– Спасибо, сегодня получше.
Коля смерил меня взглядом. Как мне показалось, даже с каким-то сочувствием.
– А чего поперся на рынок после температуры? – спросил он. Но по тону было понятно, что это уже не проверка, а скорее участие.
– Должен же кто-то идти, – ответил я неопределенно.
Коля кивнул, ответ его полностью удовлетворил.
– Не надо было с тобой холодное пиво пить, – криво улыбнулся он.
– Да-да, – согласился я.
– Ну как вы там вчера? – решился я все-таки спросить. Мне было ужасно стыдно, но в то же время интересно.
– А ты не знаешь? – ответил Коля. – Я теперь безработный.
От удивления я открыл рот и почувствовал, как душа уходит в пятки.
– Н-не понял…
– А что тут понимать, – сказал бывший мастер. – Заказ сорван, виновные наказаны, руководство пьет коньяк и строит планы на будущее.
– Так что стряслось? – мне было теперь просто необходимо узнать подробности. Что же там могло произойти в мое отсутствие.
– Ничего экстраординарного не стряслось. Банальное похмелье помноженное на усталость. Мало того, что даже половина бригады не собралась, так еще все, как сонные мухи. Такое ощущение, что деньги выдали специально днем, чтобы праздник удался.
Коля замолчал. Я смотрел на него, ожидая продолжения.
– Не могу я один за всех работать, – наконец сказал он. – Раньше, может быть, и мог, а сейчас уже не могу. Возраст не тот. Нужен хоть кто-то толковый на подхвате. Честно говоря, очень тебя не хватало. Я это без претензий, – вдруг спохватился он. – Я понимаю с температурой в холодном цеху – это воспаление легких гарантировано. Но мне тебя не хватало. Мы с тобой уходили вечером самые трезвые, я еще подумал, Костя точно не станет догоняться, даже если утром придем вдвоем – все равно справимся. А пришел, считай, один. Понимаешь, что обидно, и людей вроде бы хватает, а все как зомби еле ногами двигают. Весь день в пене и мыле, даже не обедал, а результат тот же. Лучше бы еще с утра заявление написал, хоть с ребенком бы день рождения провел. Надеялся на что-то, наивный. А начальник, будто бы, только этого и ждал. Уговор наш помнишь, говорит, так что не обессудь. Знаешь, я когда заявление написал, мне аж легче стало. Как груз с плеч свалился. С одной стороны не знаю, что делать дальше, а с другой – не думаю, что будет хуже. Потому что нельзя работать, когда над тобой висит этот…
– Домовклов меч, – подсказал я.
– Вроде того, – кивнул Коля.
– Что дальше делать думаешь? – поинтересовался я.
Коля неопределенно махнул рукой:
– Детей буду воспитывать, а то забыли, как отец выглядит. Если зимой с голоду не сдохнем, летом работу найти можно. – Он из-под бровей взглянул на меня и сказал, – ты беги, а то еще больше простудишься. Я потопал искать дешевое молоко.
И не прощаясь, он развернулся и пошел своей дорогой.
Я остался стоять застывшим истуканом. Вот к чему могут привести несвоевременные возлияния. Получается, что из-за того, что я пил с Васей, Коля теперь остался без работы и без средств к существованию. Несмотря на то, что я уже себя убедил, будто в пьянке был виноват Вася, сейчас мне так не казалось. Если бы я знал, чем это может закончиться, ни за что бы не выпил ни капли. Из-за моей слабости пострадал хороший человек. Ведь по сути я виновен в том, что не смог помочь ему в трудный момент. Конечно, я один за всю бригаду работать не могу, но если каждый так подумает, никто и не станет работать. То есть виновен я в любом случае. Убедить себя в обратном мне пока не удавалось. Я чувствовал, как совесть моя начинает с новой силой грызть меня. Мне бы догадаться тогда, позавчера, что уже хватит набираться, просто остановиться или хотя бы попытаться себя контролировать. Практически невозможно. Правильнее всего было не заходит к Васе, перенести визит вежливости на пару дней, ничего бы не произошло. Но все это было бы хорошо, если бы я знал, чем это закончится. Коля вроде бы и говорил об угрозах со стороны Игоря Викторовича, но я как-то не принял их всерьез. Думал, что это просто начальник решил напугать работника, дабы повысить его КПД. Не мог я представить, что слова Игоря Викторовича имеют такую силу и что он способен так легко ломать человеческие судьбы. Знал бы – вел себя по-другому. Поздно после драки кулаками махать. Сейчас уже ничего не вернуть. А если хорошенько подумать – и Коля об этом говорил – если уже решили уволить человека, повод всегда найдется. Все равно, рано или поздно, завтра или через неделю, намеченное нужно доделать до конца. Понять бы, каков истинный мотив увольнения Коли. Не сошелся характерами с начальником? Нелестно высказался о нем, нагрубил? Или что-то посерьезнее? Чем мог такой ответственный работяга, как Коля, проштрафиться перед начальством. Мне было даже трудно представить. Но истинная причина была. Наверняка, о ней мы никогда уже не узнаем.
Я долго бродил по рынку, делать покупки настроения не было, возвращаться домой – тем более. Армяне продавали мерзлую хурму, цыганки носили теплые пуховые платки, прямо у входа какая-то старушка предлагала валенки. На рынке господствовала зима. Несмотря на преддверие новогодних праздников, настроение ощущалось усталое, замерзшее. Люди уже не верили, что праздник принесет радость. Елочные игрушки продавались лишь в одном месте. Единственное, что напоминало о предстоящих праздниках постоянные хлопки петард, которые пацаны бросали под ноги прохожих. Люди бродили мрачные, покупая лишь самое необходимое. Не до жиру, нужно просто пережить еще одну зиму. Снег под ногами перемешался с песком и грязью и превратился в серый порох, в котором ноги проваливались еще сильнее, чем в песке. От радости чистого первого снега уже ничего осталось.
Когда я уже прилично продрог, то решил все-таки скупиться. Настроение настроением, эмоции эмоциями, и какими бы мерзкими и неприятными они не были, купить продукты все равно нужно. Завтра рынок работать не будет, да и времени не будет. Набив авоськи морожеными крупами и овощами, я поплелся домой.
По дороге я понял, что только я, а никто другой на всей земле, сможет побороться с вопиющей несправедливостью, допущенной по отношению к Коле. Я прекрасно знал, что нужно делать. Идти и просить начальство – бесполезно и бесперспективно, даже если весь цех будет просить. Здесь нужно было поступить радикальнее. Нужно всего-навсего устранить истинную причину. Я надеялся, что смогу ее выяснить до наступления лета. А летом я поеду в столицу, поступлю на физический факультет университета и наконец-то открою главную загадку времени. Я научусь управлять временными потоками и построю машину времени, чтобы вернуться в тот злосчастный день, когда в голове Игоря Викторовича поселилась идея уволить мастера Колю. Да, я это смогу сделать. Мне это по силам. Почему-то я был в этом совершенно уверен. Психологи говорят, что если человек убежден в том, что у него получится, то ему удается совершить под час немыслимое и невозможное. Как это ни звучало странно и дерзко, я был уверен на сто процентов, что смогу покорить время, если смогу только этим летом вырваться. У меня было всегда какое-то ощущение избранности в этом вопросе. Я не мог понять, почему люди ломают голову над очевидным. Я бы смог все объяснить, мне просто не хватало немного знаний, но когда я их получу в университет, то уж точно разгадаю величайшую загадку.
На этой жизнеутверждающей ноте я дошел до своего дома. Мне стало легче на душе от мысли, что я могу все исправить. Я уже не ощущал себя человеком, из-за которого пострадал другой, я себя ощущал спасителем. Не бывает безвыходных ситуаций, бывают слабаки, которые не могут их дожать.
***
Дома мне в тот день не сиделось. Пообедав, я решил немного пройтись. Ноги несли меня вниз, к центру. Тротуары еще не расчистили от снега, и кое-где приходилось идти по проезжей части под рев клаксонов проносящихся мимо машин. Хорошо, когда можно идти вот так, просто вперед, куда глаза глядят. В последнее время как-то не получалось без спешки, без цели пройтись. Легкий ветерок подгонял меня в спину и я как парусник легко катился вниз.
Я думал о загадке времени. Почему никто до сих пор никто не смог понять его природу. Никто не может ответить на вопрос, что же движет им. Или это оно движет нами. Главный закон развития любой системы – увеличение энтропии. Всякая система стремится к рассеиванию энергии и увеличению хаоса – обратного процесса в природе не существует. Второй закон термодинамики, открытый Больцманом четко дает это понять. Стрела времени направлена в одну сторону. И теперь главный вопрос – что же причина, а что следствие? Время течет из-за повсеместного увеличения энтропии или энтропия растет во времени? Впрочем, они могут и не быть связаны причинно-следственными связями. Так что вариантов, как минимум три. Все несложно. А теперь еще один вопрос – а корректно ли говорить о времени в точке абсолютного нуля? В мире абсолютной статики и покоя ничего не может указывать на существование времени. Если энтропия равна нулю, то будут ли заметны хоть какие-то изменения – маркеры течения времени. Интересно, можно ли заморозить до абсолютного нуля фотон и что с ним может случиться после этого?
Подобные вопросы иногда возникали в моей голове, ответов на них я не знал. Чтобы их отыскать мне не хватало знаний. Я не знал, думал ли кто-то до меня об этом. Или же мои идеи свежи и оригинальны.
Я шел и рассуждал, шел и думал, шел и мечтал. Когда легко идти, тогда и думать легко. Я не обращал внимания на людей вокруг, на город, на раскатанный снег под ногами. Я был полностью погружен в свои мысли, в мир своих иллюзий и фантазий. Я почти полностью перестал думать о Коле и его проблемах. Хорошо, когда легко удается успокоить совесть.
Через некоторое время я оказался возле дома Оксаны и решил заглянуть к ней.
Странно, вчера я и не заметил, что возле ее подъезда в отличие от других аккуратно прибран снег. Кто-то раскидал его лопатой, а потом не поленился убрать протоптанную людьми тропинку, так что теперь здесь чернел асфальт. Я отряхнул снег с ботинок перед дверью подъезда и потопал по лестнице вверх. Навстречу мне выплыла какая-то старуха в старой белой шубе и черной шапке, подвязанной сверху пуховым платком. Она, с трудом переставляя ноги и крепко держась за перила, медленно ступенька за ступенькой опускалась вниз.