Она бросила свою работу и повернулась ко мне лицом.
– Что-то я тебя не могу сегодня понять, – сказала она.
– Можно подумать, ты в другие дни понимала.
– По крайней мере, я была уверена, что знаю, чего ты хочешь.
– Того же, что и любой нормальный парень моего возраста.
– А ты вдруг решил, что ты какой-то особенный. Или ты уже в душе – крутой руководитель?
– Как раз наоборот, я не хочу быть руководителем.
Оксана разочарованно вздохнула и посмотрела на меня, как на придурка.
– А я не хочу быть женой простого рабочего.
– Но когда мы познакомились с тобой, я был самым обыкновенным банальным рабочим, и им оставался до вчерашнего дня.
– Ты бы и оставался им, если бы отец не помог тебе,– сказала Оксана, расставляя все точки.
– Но ведь ты смогла влюбиться в простого работягу.
– Да, я этого не отрицаю. Я сейчас люблю тебя. Но я не хочу отказываться от предоставляемых возможностей из-за твоей мнительности.
– Какая еще мнительность, – обиделся я. – Ты ведь ничего не знаешь. Нашего мастера уволили, чтобы освободить место для меня. Игорь Викторович специально поставил перед ним невыполнимую задачу, это очевидно.
– Насколько я поняла, он сам виноват в том, что напоил рабочих, вместо того, чтобы организовать их. Так чего его жалеть?
– У него семья осталась. Кто ее кормить будет?
– Тебя это не должно волновать, у тебя скоро своя будет, – ответила Оксана. – И вообще, на то и мужик, чтобы думать, как прокормить семью. А добиваться популярности у рабочих, потакая им – это в любом случае неправильно.
– А правильно выставлять человека на улицу?
– А если ты такой правильный, почему ты надрался до беспамятства со своим Васей, а не подумал, как бы помочь любимому начальнику?
Не зная, что ответить, я замолчал. Оксана всегда знала, как меня поставить в тупик. Она била меня в самое больное место, а крыть мне было нечем. Что теперь говорить о подлости начальства, коль сам даже пальцем не двинул.
– Ты еще скажи спасибо, что Игорь Викторович с отцом дружит, а то бы вместо повышения случилось бы что-то похуже.
– Так что мне теперь перед ним на колени стать и молитву прочесть.
– Хотя бы сказать спасибо. Он тебе все в жизни устроил. И должность организовал, и с поступлением в институт поможет. Он-то от тебя взамен ничего не просит, а ты этого не понимаешь.
– А может быть, я не хочу такой помощи.
– А чего ты хочешь? Пахать в пылище и грязище всю жизнь, надираться с дружками и рассказывать всем, что мечтаешь поступить в ВУЗ и стать большим человеком. А время идет, если ты этого не знаешь. Перспективным быть вечно нельзя.
– Я хочу учиться, но я не хочу работать всю жизнь на заводе, я хочу заниматься наукой.
– Кому сейчас нужна наука? Это если бы ты в столице учился, тогда другое дело. Можно на что-то надеяться.
– А я хочу учиться в столице, – выложил я сокровенное, – хочу поступить в университет на физический факультет.
Оксана посмотрела на меня как на блаженного.
– Костя, не болтай ерунду. Какой еще физический факультет? Что ты там делать будешь? И что мне делать, пока ты будешь там учиться?
– А ты поедешь со мной. Найдешь себе работу в столицу.
– Нет, – отрезала Оксана. – Даже не думай. Меня-то все и здесь устраивает.
– Неужели ты не хочешь жить в столице?
– Хочу – не хочу, какая разница. Ты что-то себе напридумал и думаешь, что я на это соглашусь. Давай лучше сменим тему, я думаю все и так понятно.
– Ничего не понятно, – вспылил я. – Просто ты эгоитска.
– Это ты – эгоист, – отреагировала Оксана, но без злобы. – Иди лучше прогуляйся, остынь, подумай, заодно хлеб купишь. А то ты меня отвлекаешь.
Я оделся и, громко хлопнув дверью, вышел из квартиры.
***
Когда человеку плохо, он идет домой. Подсознание ведет в самое тихое место, где спокойно, где ты чувствуешь себя защищенным. Также как в детстве мы прячем голову под подушку и кутаемся с головой в одеяло, так и в зрелом возрасте, мы пытаемся от проблемы спрятаться в тихом надежном убежище.
Я медленно брел по направлению к дому. Не уверен, что именно домой, но почему-то именно в ту сторону. Снег с песком скрипели под ногами, а я замедляя шаг куда-то шел. На ум пришли слова из одной Васиной песни: зарыв в могилу мечту, мы отправимся вновь пировать, а затем, как всегда, ляжем спать. Что делает человек, навсегда распрощавшись со своей мечтой? Идет домой, поужинать и лечь спать. Ведь день расставания с мечтой по сути ничем не отличается от других дней. Он не обозначен на календаре красным цветом, не обведен в черную траурную рамку. День, как день. Просто погибла еще одна мечта. Зачем делать из этого трагедию, дело-то обыденное. Идти домой прямо сейчас не хотелось. Возвращаться обратно к Оксане, тем более. Купить хлеба и как ни в чем не бывало жевать на ужин жаркое из бедного зайца. Оксана уверена, что я вернусь, я слишком правильный и рациональный, чтобы делать какие-то резкие движения, дергаться, когда все только начало налаживаться. Мудрая у меня невеста, другой бы позавидовал. Но видеть Оксану сегодня я совершенно не хотел. Пойти что ли к Васе да напиться? А разве это выход?
Идти мне надоело, дорога поднималась вверх и требовала небольшого напряжения, а когда хочется просто идти и размышлять, напрягаться совершенно не охота. Я свернул в ближайший двор. Он был аккуратно очищен от снега. И подходы к подъездам и проходы и даже детская площадка, совершенно ненужная вещь в такой мороз. Кто потянет своего ребенка играть на холодные металлические горки и карусельки. Я уселся на качель, она скрипнула нервно и натужно под моим весом. Хорошо подогнанные одна к другой деревянные дощечки хоть и тонкие, но выдержали меня. Качель была покрашена в яркий фиолетовый цвет и наталкивала на мысли о депрессии. К слову сказать, вся площадка была выкрашена какими-то яркими диковатыми цветами – розовым, лимонным, салатным. Цвета и сами по себе выедали глаза, а вместе горели диссонансом на белоснежном фоне. Я легонько раскачался и под скрип давно не смазанных подшипников снова призадумался, как же поступить. Идти как ни в чем не бывало на работу? По логике и Оксаны, и Ивана Ивановича именно так я и должен поступить. У успешных людей не бывает угрызений совести. Им завидуют, их обсуждают, их поливают грязью, но не считаться с ними, такими бессовестными, не может себе позволить никто. Как бы ко мне не стали относиться работяги нашего цеха, им придется смириться с неизбежностью. Смена руководства произошла, и они к этому волей-неволей приложили свою руку, точнее даже глотку. Пуска они не подадут мне завтра руки, но они не смогут игнорировать указания мастера, иначе – дорога на улицу, а этого никто не хочет. Но это будет завтра, а сегодня… Сегодня я окончательно расстался со своей светлой и наивной детской мечтой. Возможно, настало время взрослеть. Женитьба, семья. Надо становиться серьезнее, а не витать в облаках. Подходить к вопросам прагматично. Что не приносит прибыли – на свалку истории, без всяких сантиментов.
Я спрыгнул с качели и залез на карусель. Сиденья на ней были все оторваны и кататься можно было только стоя, держась за длинные радиальные поручни-штанги. Я оттолкнулся одной ногой и легонько покатился по кругу. Замелькали розовые, лимонные, фиолетовые пятна. Не прошло и десяти секунд, как я понял, что у меня закружилась голова. Я соскочил с нее и уселся на деревянную лавочку.
– Что тебе здесь надо? Тебе что места мало? – услышал я не сильно дружелюбные крики из окна.
Какая-то толстая тетка, высунувшись по пояс из окна второго этажа, махала кулаками, и явно хотела на расстоянии десяти метров достать меня.
– Сейчас милицию вызову, – пригрозила она.
– Ты мне еще похами, – распалялась все сильнее доброжелательная женщина.
Вот так и посидел в тишине, наедине со своими мыслями. Надо было топать домой, там никто не будет вызывать милицию, если я присяду на лавочку.