Верхняя боковая возле туалета. Мне еще ехать и ехать. Я лег на спину и глубоко вздохнул.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БЛИКИ
Осень-зима 1999 г .
Часто бывает так, что жизнь течет ровно и гладко, плавно катится по практически идеальной прямой, не встречая никаких препятствий. Ты успокаиваешься и не хочешь покидать этой удобной и надежной колеи, не замечая, что с каждым днем колея становится все глубже и затягивает тебя все сильнее. Ты катишься по понятной комфортной дороге без напряжения, без стрессов, без преград. И пусть тебе сто раз расскажут историки о точках бифуркации, ты их никогда в жизни не встретишь. Не бывает поворотов на идеально прямой линии, никогда их там не было и не будет. Чем длиннее и глубже колея, тем ниже вероятность повстречать в ней хоть какой-то изгиб или поворот. Ты катишься себе спокойно и ждешь, что сейчас будет развилка, а ее все нет. И уже вроде бы рад и сам уйти с этой бесконечной прямой, а не получается – колея глубока и засасывает с каждым днем все сильнее. Чтобы выскочить из нее нужно высоко прыгнуть, а для этого нужны силы, и не просто физические силы, даже если ты крепок, тебе не преодолеть гравитацию колеи без полной мобилизации всего своего естества, если ты, конечно, действительно хочешь покинуть эту удобную дорогу. Или все-таки колеблешься? Если твоя уверенность сильна – прыгай. Выше! Чтобы оторваться тебе придется разорвать множество связей тысячами нитей притягивающих к себе – невидимых и вполне ощутимых. Рвать их тяжело и больно, да и рвутся они часто с болью и кровью. Если нить не рвется, ее нужно отрывать от себя с мясом, ничто не должно удерживать тебя во время прыжка. Выше, еще выше! Боль сковывает движения. Сожми крепко зубы, не получается сдерживаться – кричи. Крик очищает душу, как и боль. Кричи и рвись вверх! Только окончательно выскочив из колеи, ты поймешь, что это было не так и больно, потому что приземление будет еще болезненнее – а что ты хочешь, все имеет свою цену, и ты должен ее заплатить. Ты должен заплатить на переход на другой уровень. Дальше выбирай сам – уровень жизни, уровень сознания, уровень понимания. Делай выбор, перед человеком, выскочившим из колеи, лежит безграничное поле деятельности – простор открыт, идти можно в любую сторону. Тебе и только тебе решать, куда ты пойдешь. Сложнее всего снова глубоко не зарыться. Думай, ищи, оценивай – выскочить второй раз будет гораздо трудней, а пока ты на поверхности – принимай правильное решение.
***
Выжить одному в незнакомом чужом городе сложно. Особенно зимой, особенно без денег. В ту зиму я часто вспоминал советы, которые дал мне странный бомж Иванович, ставший для меня ангелом-хранителем. Они помогли мне не просто выжить, но и не опуститься до уровня обыкновенного бродяги, которых в столице тысячи. Когда нечего жрать, скатиться очень легко. Трудно потратить последние деньги на бритвенный станок, когда два дня во рту не было ни крошки, еще сложнее выглядеть опрятным, когда не видел месяц теплой воды. А ведь еще нужно заниматься, наверстывая подзабытые за последние годы школьные знания.
Я не хочу ворошить в памяти те дни, я старался о них поскорее забыть – день прошел, я жив-здоров, и слава Богу. Сейчас я понимаю, что поступил ужасно не рационально, отправившись в столицу среди зимы, можно было все-таки дождаться лета и в родном городе, но в тот момент я предпочел сжечь все мосты, пока в руках было огниво.
***
В деканате было душно и темно. Окна, выходящие на юг, были полностью закрыты пластиковыми жалюзи серого цвета, но от жары, сочившейся с улицы, они никак не спасали. На столе секретаря работал старый, еще советский вентилятор, безрезультатно гоняющий теплый воздух и пытающийся разметать по комнате придавленные пустыми вазами бумаги. Количество ваз меня поразило. Их было не меньше полутора десятка, самых причудливых форм, но все хрустальные.
Секретарь деканата, молодая женщина, на вид лет под тридцать, стояла в дальнем углу и пыталась, поднявшись на цыпочках, разложить на верхней полке стеллажа толстенные папки с бумагами.
– Вам помочь? – спросил я.
Она резко обернулась, от чего одна из папок упала на пол.
– Напугал… – выдохнула она. – А вы по какому вопросу?
– Мне в общежитие сказали, что нужно сегодня к часу подойди в деканат. – Я поднял с пола папку и положил наверх.
– Первокурсник? – снисходительно улыбнулась она. Оказавшись рядом, я смог ее рассмотреть. Возраст неопределенный, лицо приятное, фигура…
– А что вы на меня пялитесь? – спросила она.
– Простите. У вас здесь плохое освещение, а я зашел с яркого света, вот и щурюсь.
– А-а-а… – протянула она и последовала на свое рабочее место. Усевшись, она еще раз переспросила, – так кто вам нужен?
– Да я толком и не знаю, – начал не очень уверенно я. – Сегодня у нас было поселение, комендант, когда выдавал мне ключи, сказал, чтобы подошел в деканат. Вот собственно и все. А по какому вопросу и к кому он не говорил.
– Ага, все понятно, – закивала секретарь. – Вам надо к Юрию Дмитриевичу, заместителю декана по воспитательной работе. Его сейчас на месте нет, вы можете найти его найти на кафедре экспериментальной физики, это на пятом этаже.
– Спасибо. Всего доброго.
– До свидания.
После сумрака деканата августовское солнце, льющееся сквозь большие окна в коридоре, ослепляло. Лето заканчивалось, последние дни подарили нетипичный для этого времени зной. Залитый солнечными лучами воздух обволакивал и в миг превращал одежду в мокрую тряпку. Я шел по длинным коридорам университета, вдыхая полной грудью спертый воздух помещения – так вдыхают аромат вожделенной мечты, от непонятного волнения я даже прикрыл глаза. Я даже не шел – летел на крыльях, вот она мечта сбылась, я здесь на физическом факультете университета, я иду на кафедру экспериментальной физики, одно название которой приводит меня в трепет. Только сегодня, тридцатого августа, после того, как ключи от комнаты общежития оказались у меня в кармане, я поверил, что сбылась моя мечта. Даже списки поступивших не так обрадовали меня, как этот маленький железный ключ. Странно. Кто-то мне говорил, что человек, достигший своей мечты, непременно остынет и разочаруется. Честно говоря, я этого ужасно боялся, но к моему удивлению ничего подобного со мной и в помине не произошло. Я кайфовал, я хотел кричать счастья. Жизнь определенно наладилась.
Я поднялся на пятый этаж. Вход на этаж мне преградила решетка, которая полностью перекрывала все пространство лестничного марша, не давая возможности ни подняться выше, не зайти на этаж. Очень даже гостеприимно, а ведь выше еще три этажа, как же туда попасть. Я внимательно осмотрел решетку, она имела небольшую дверь, которая была изнутри закрыта на засов, я протиснул руку сквозь прутья и открыл его. На этаже царила какая-то нереальная тишина, мои шаги отдавались от стен коридора громким эхо. Я отыскал дверь с вывеской «преподавательская» и толкнул дверь, она оказалась закрыта. Я громко постучал, подождал минуту, толкнул дверь еще раз – результат тот же. Не зная, как правильно поступить, я стал ломиться во все двери. Шесть подряд оказались закрытыми, седьмая гостеприимно открылась. Я попал в просторный кабинет, заставленный стеллажами, полки которых были забиты электроприборами непонятного мне назначения. Стеллажи разделяли комнату на две неравные части, в первой из мебели был один платяной шкаф, во второй, побольше, стоял стол. На нем громоздился компьютер с неимоверно большим монитором, в который пялился рыжий парень невысокого роста.
– День добрый, – приветствовал я его.
– Привет, – ответил он, не отрываясь от снующих на экране монстров.
– Не подскажешь, как мне найти Юрия Дмитриевича, – спросил я, приняв парня за профессорского сынка, пришедшего поиграть на хорошем компе у папы на работе.
– Первый курс?
– Вроде того.
Он обернулся. Рассматривая меня, он сморщил лоб и стал выглядеть лет на десять старше: