– Отлично, – сказал я. – Мы тебя поняли. Игорь, там в чайнике вода осталась? Налей Диме чашечку, пожалуйста.
Игорь выцедил из чайника полчашки холодной воды. Наш гость одним залпом осушил ее, глаза его немного ожили от этого. Пришедшие с ним товарищи по вчерашнему веселью теперь смотрели на него с завистью.
– Поддерживать порядок на этажах должны сами проживающие, за этим следят старосты этажей. Если случаются эксцессы, они обращаются ко мне, и мы на заседании актива решаем, какие меры принять. Вот, – он сделал паузу.
– Что-то случилось? – спросил Игорь, помогая ему вести монолог.
– Да, случилось. Началось все с поселения первого курса, хочу заметить, селили в основном на ваш этаж. – Он поднял указательный палец вверх, привлекая наше внимание, – а вечером кто-то разбил зеркало в коридоре.
– А там было зеркало? – удивился я.
– Уже нету.
– Логично, – согласился я.
– Логично, – передразнил он меня. – Ребята, мы закроем глаза на этот инцидент, если вы честно во всем признаетесь и купите новое зеркало. Иначе придется искать жилье за пределами общаги. Я думаю, вы меня поняли.
– Раз надо – тоже скинемся на зеркало, – сказал Игорь.
– Что значит – «тоже скинемся»? – раздражено спросил наш гость. – Вы разбили – вы купите.
– Ребята, вы что-то путаете, – в голосе моего соседа был испуг.
– Мы ничего не путаем, – вдруг подал голос один из стоявших в дверях, – тебе понятно?
– Думайте, ребята, у вас времени до полудня.
– А что произойдет в полдень?– уточнил я.
– Декан придет в общежитие поздравлять первокурсников.
– Расстроится декан, – продолжил я его мысль. – Неприятность-то какая.
– Ты из себя комика не корчи, деньги доставай.
– Этот кого угодно достанет, – сказал я. Пока он переваривал мои слова, я добавил. – Иди лучше в другую комнату разводить наивных первокурсников.
– А ну вставай, пошли, поговорим.
– Пошли, поговорим, – не стал я спорить.
– Ты зря веселишься, – сказал он, когда мы оказались лицом к лицу. – Сегодня утром гномик, тьфу, Юрий Дмитриевич (я надеюсь, ты знаешь кто это) был здесь. Не хочу тебя пугать, но у него здесь хватает стукачей, которые с удовольствием рассказывают обо всем, что в общаге происходит. И раз он сказал, что это были вы, значит, так и было. Тебе понятно, – кричал он мне в лицо.
– Понятно, зубы надо чистить, когда в гости идешь.
– Да я тебя сейчас…– он угрожающе надвинулся на меня.
– Давай, я жду.
Однако, пускать кулаки он не спешил, то ли испугался моего спокойствия, то ли действительно был мудрым человеком
– А ты сам откуда? – вдруг спросил он.
– Почти земляки, – хмыкнул он. – Так это не вы разбили зеркало?
– Ты думаешь, я такая свинья, что не признался бы?
– Ничего не понимаю, – он потер морщины на лбу. – Какого чёрта гномик просил тебя попрессовать?
– Я вчера отказался быть старостой потока.
– У-у-у, – протянул он. – Смелый, но глупый, – поставил он мне диагноз. – Никогда не заедайся с ним, это очень коварный тип. Ладно, – он дружески хлопнул меня по плечу, – у тебя похмелиться нечем?
– Только чай.
– Не сейчас.
Когда мы вошли комнату, двое членов студсовета сидели на моей кровати и внимали Игорю, который жестикулируя, что-то возбужденно рассказывал.
– Пошли, – сказал им Дима. – Это не они.
– Диаграммы Минковского – это просто фикция, – убеждал меня Игорь. – Они могли бы существовать и сами по себе, не будь Эйнштейн другом этого типа. К тому же идея построения графиков в неэвклидовом пространстве тоже к тому времени была не новой.
Мы неспешно шли вдвоем по аллее, возвращаясь в общежитие после торжественной части непонятного мероприятия, громко именуемого посвящение в студенты. Из-за обилия народа и шума лично я мало что разобрал. На высоких ступенях появлялись разные люди, что-то говорили, им аплодировали, потом их сменяли следующие, и так в течение часа. Формальное торжество.
Когда всё закончилось, все как-то быстро разошлись, и многочисленные лавочки, раскиданные по краям аллеи, заполнились гомонящей молодежью. Разбившись группками по интересам, они пили пиво, играли на гитарах и о чем-то громко спорили.
– Вот оно, настоящее погружение в студенчество, – сказал Игорь, обводя широким жестом, заполненные лавочки.
– Зря ты пошел на теоретика, – сказал Игорь. – Теоретическая физика уже давно утратила своё научное лидерство. После создания квантовой механики она просто выродилась. Признав, что миром управляют вероятностные процессы, она перечеркнула свое фундаментальное предназначение. Мир же после этого не стал понятнее, вопросов только прибавилось. Кстати о птичках, единая теория поля, которую вот-вот готов был создать Эйнштейн, так и осталась головной болью физиков двадцатого века.
– И к чему ты это ведешь?
– Самое важное место в физике занимает эксперимент, – он с важным видом выпятил грудь.
– Спорить не буду. Но сам понимаешь – каждому свое.
– У теоретиков сейчас слишком урезанное поле для деятельности, – продолжал Игорь. – В начале века и даже в середине – да, но сейчас – это для зануд или спятивших романтиков.
– Ну, спасибо на добром слове, – усмехнулся я.
– Только не говори, что ты обиделся. Я наблюдал за тобой и вчера и сегодня – тебя сложно зацепить, – сказал мой сосед вместо извинения.
– Любого можно зацепить, если поставить за цель. Только, уважаемый экспериментатор, не пробуй этого делать со мной.
– Теперь точно попробую, – ответил Игорь.
– Попытка – не пытка, как говорил товарищ Сталин.
Вокруг шумел людской поток. Даже жара последнего летнего дня не снижала его скорости. Все как обычно. Утро рабочего дня, полного забот и работы, неотложных дел и ненужной спешки.
– Конечно, я утрирую, – признал Игорь. – Для теоретиков тоже хватает работы. Просто для построения любой теории нужны экспериментальные данные, достоверные и корректные. Почти все громкие и красивые эксперименты сто раз обговорены и объяснены. Не хватает смелых неординарных практиков для того, чтобы подбросить теоретикам несколько новых головоломок.
– Тебе и карты в руки.
– Для начала нужно сдать первую сессию.
– Ну что, Алехин, – сказал он. – Опять все тебя ждут.
– Как приятно, – ответил я. – Но в нашей комнате вроде бы две кровати.
– Все шутишь. Дуйте в красную комнату, там общее собрание первого курса.
– А где это? – спросил Игорь.
– На девятом этаже. Поднимитесь на лифте, а там сориентируетесь.
– Интересно, а если бы мы сейчас пошли по городу гулять, нас бы тоже ждали? – спросил Игорь, когда мы садились в лифт.
– Ты думаешь, нас кто-то ждет? – ответил я вопросом на вопрос.
Красная комната, она же бывшая ленинская комната занимала все северное крыло девятого этажа. По сути это был огромный зал, заставленный рядами складных кресел и украшенный плакатами патриотического содержания. Здесь проводили все собрания и заседания. Говорили, что раньше здесь стояла трибуна, обтянутая красным бархатом с большим бронзовым гербом Страны Советов. После распада Союза герб тихонько свинтили и сдали на цветмет, бархат ободрали на тряпки для полов, а саму трибуну разломали свободолюбивые члены студенческого братства. Сейчас от тех времен остались лишь сваленные в угол плакаты по гражданской обороне да непонятное название, образованное от симбиоза красного уголка с ленинской комнатой.