Выбрать главу

– Высохнет, будет не так заметно, – успокоил я ее.

– А если отец спросит, откуда пятно, – сказала она чуть не плача.

– Не спросит.

– А ты откуда знаешь?

– Поспорим?

– Поспорим, – она протянула ладонь. – На что спорим?

– На щелчок.

Она недовольно скривила рот:

– Это как-то по-детски.

– А ты на что предлагаешь?

– На желание.

– Не слишком круто?

– А у меня желания скромные.

– А у меня нескромные.

Она засмеялась:

– Интересно-интересно.

– Ладно, уговорила, – я протянул руку.

Другой рукой она разбила наше рукопожатие:

– Посмотрим, какой ты психолог.

– Не посмотрим, а увидим.

Она кивнула. Мы прошли еще пару кварталов, пока не подошли к пятиэтажному зданию за кованной решеткой.

– Мне сюда, – сказала Катя, она глянула на часы, – скоро уже отец приедет.

– Ладно, пойду. Пока.

– Зайдешь на неделе в гости? – вдруг спросила она.

– Куда?

Она назвала адрес.

– Хорошо,– кивнул я.

Лицо Кати просветлело.

– Ну, пока. Я начинаю придумывать желание.

*** Конечно, я должен был догадаться, что коль Катя подруга Ленки, то и принадлежит к соответствующей прослойке общества. Мне провинциалу было сложно привыкнуть, что в столице живут люди в огромных квартирах. Если это какие-то министры, то это еще можно понять, но если это простой бизнесмен, то… В доме, котором обитал Катя с отцом консьержа не было, а был охранник в камуфляже и пистолетом на боку. Стоял он незыблемой стеной у ворот, которые были единственным входом в красивый двор. Во дворе были разбиты великолепные клумбы, которые в это время просто пестрели разнообразием георгин, астр и других цветов, которые я никогда до этого не видел. Аллея от ворот к единственному подъезду была обсажена невысокими пушистыми елочками, слева от входа – детская площадка с раскрашенными в пестрые цвета лазанками, горками и качельками. Охранник смерил меня презрительным взглядом:

– Ты к кому?

– К девушке.

– Какая квартира?

Я назвал номер. Он зашел в будку и позвонил куда-то по телефону. Через пару секунд, не выходя, кивнул мне, пропуская. Катя уже отворила дверь и ждала меня.

– Привет.

По ее лицу я понял, что она разочарована моими пустыми руками. Я и сам чувствовал себя не очень уютно, но хорошенько поразмыслив, все-таки решил ничего не нести. Во-первых лишний знак внимания может быть расценен девушкой как намек на серьёзность моих намерений, во-вторых я любил дарить подарки индивидуально каждому, а что обрадует Катю я ума не мог приложить. Я практически не был с ней знаком, я и шел сюда, чтобы пообщаться и познакомиться. Дарить же цветы в этот момент мне почему-то не хотелось, опять же из-за двусмысленности такого подношения. Букетик можно было бы подарить женщине намного старше, но одинокой девушке – нет.

Короче говоря, кроме моего обаяния с собой у меня не было ничего.

– Проходи.

О том, что квартира огромна я уже догадался, но что здесь еще и оригинальный интерьер не подумал. Квартира напоминала скорее средневековый замок с картинами, чучелами, оружием всех времен на стенах.

Обилие оружия натолкнуло меня на мысли об истинной работе Катиного отца.

– Ну чего остановился? Интересно?

– Интересно, – согласился я. – Как-то непривычно видеть такое.

– А я уже привыкла, – махнула Катя рукой. – Знаешь, как хочется выкинуть иногда весь этот хлам. Но отец очень привязан ко всей это рухляди.

– Любит охоту?

– Не то слово. Постоянно туда ездит, приезжает грязный, усталый и с пустыми руками.

– Ты говоришь, как ворчливая жена, – усмехнулся я.

– Он мне говорит то же. А я-то думала, что он подкалывает.

– Кстати, – вспомнил я, – кто же выиграл спор?

– Спор? А спор… – протянула Катя и я догадался, что оказался все-таки прав. Не станет любящий отец отчитывать любимую дочь из-за каких-то пятен на брюках.

– Ты проходи прямо, там моя комната. Ты ее легко узнаешь, она отличается просто радикально. А я пойду на кухню приготовлю чая. А потом мы с тобой обсудим наш спор.

– Ладно, – согласился я, хотя сделал вид, что расстроился.

Такую комнату пропустить было невозможно. Интересное ощущение – путешествие на машине времени. Идешь по средневековому замку среди чучел всяких кабанов, волков и рябчиков и тут вдруг бац прямо за чучелом медведя – розовая дверь в другой мир. Дверь действительно было розовой и на фоне строгих темно-зеленых тонов окружающих стен казалась полным безумием.

Катина комната была небольшой, но уютной. Небольшой кожаный диван, рабочий стол, вращающееся кресло, книжный шкаф, заставленный больше не книгами, а статуэтками с героями мультфильмов. Чего еще ожидать от вчерашнего ребенка. Стены от потолка до пола обклеены постерами рок-групп. Осмотрев их внимательно, я понял, что не знаю и половины таких названий.

– Здравствуй, золушок!

От неожиданности я вздрогнул и, оглянувшись, увидел Катиного отца.

– Здравствуй, добрый фей! – ответил я.

– Я смотрю уважения к старшим у тебя ни капли.

– Была капля да где-то потерялась, я сейчас постараюсь найти.

– Можешь не искать, – смилостивился хозяин дома. – Присядь, поговорим.

Я опустился в мягкое кресло, он присел на диване напротив. Он был таким, каким его и представлял. Широкие плечи, бычья шея с толстой золотой цепью, коротко остриженные седые волосы. Взгляд тяжелый, но в то же время какой-то замученный.

-Тебя вроде бы Константином зовут, – начал он разговор.

– Вроде того, – не стал я спорить.

– А меня Сергей Григорьевич.

– Очень приятно.

– Как-то неискренне это прозвучало.

– Воспитанный человек не может быть искренним.

Он смерил меня своим тяжелым взглядом.

– В принципе, я не имею ничего лично против тебя, но есть, как говорится, одно «но».

Он сделал паузу, пытаясь вытянуть из меня какое-нибудь откровение или извинение или что-нибудь такое из недр неуверенного подсознания. Но я решил промолчать. О чем он будет со мной говорить – было и так вполне понятно. Для меня было только непонятно, чем этот разговор закончится, потому что вариантов было много – от мордобоя до совместной пьянки. Меня лично оба эти варианты совершенно не устраивали. Меня вообще несколько напрягал сам факт этого разговора.

– Сколько тебе лет? – наконец спросил он прямо.

– Двадцать три.

– А Катюше – шестнадцать.

– Я знаю.

– Это хорошо, что ты это знаешь.

Снова пауза. Он сверлит меня глазами, пытаясь выудить из меня какие-то признания или оправдания. Я молчу.

– Ты знаешь, чем-то ты даже симпатичен мне, – выдохнул отец Кати через несколько минут. – Видно, что ты нормальный мужик. Я был уверен, что ты будешь причитать, оправдываться, а ты молчишь. Значит, уверен. Я ценю таких людей.

– Спасибо, конечно. Но вы хотели поговорить о чем-то другом.

– Да, – он снова сделал паузу. Человек много и часто проводящий переговоры с разными людьми знает, когда и на какое время можно сделать паузу. Но сейчас это не была театральность, это было искренне. Его глаза выдавали бурю эмоций внутри.

– Когда умерла Катюшина мама, ей было всего два годика. Я сам воспитывал дочь, водил в садик, не спал по ночам, завязывал ей бантики, заплетал косички. Трудно в это поверить, но это правда. У меня уйма работы, от моего своевременного решения зависела судьба не одного десятка людей, но я все равно бросал все дела, когда нужно было забрать ее со школы. Все остальные могут подождать. Никого ближе и дороже дочки у меня нет. Я все отдам, чтобы она была счастлива. Я многого достиг в жизни и все ради нее. Поверь, это не пустые слова. Когда у тебя будут свои дети, ты вспомнишь меня. Сейчас ты меня вряд ли поймешь.