Дорогами Судьбы

– Не знаешь, в каком район она живет? – спросил Игорь.

Я покачал головой.

– Зато теперь узнаешь, – улыбнулся он.

Прошло еще, наверное, около получаса. За это время толпа наконец-то полностью исчезла, и еще несколько человек из преподавателей покинуло кафедру. Любовь Васильевна выглянула из дверей, жестом приглашая нас войти. Помимо нее на кафедре оставалась лишь одна пожилая женщина. Она уже торопливо одевала шубу.

– Вы ее, ребята, хотя бы проводите, – попросила она. – А то время сейчас, сами знаете, нехорошее.

– Обязательно проводим, – уверил ее Игорь. – Любовь Васильевна, можно я первый начну?

– Хорошо.

Он что-то рассказывал о живописи, о Тициане, об итальянской школе, но я его почти не слышал. Я сидел за соседним столом, потупив взор, стараясь не смотреть в ее сторону, и все равно чувствовал, что щеки мои горят.
Говорил Игорь долго, пока Любовь Васильевна не прервала его. Пришла моя пора. О битлах я мог тоже рассказывать часами, несмотря на то, что музыку их я совершенно не переносил. Но они были классиками жанра, а, значит, о них нужно знать все. Я об этом прямо и сказал:

– Музыка их не отличается какой-то изощренной мелодичностью, я бы сказал, что она примитивна, поэтому очень скоро будет забыта. Останется лишь память о родоначальниках жанра, стиля, образа жизни.

– Смело, – не согласилась со мной Любовь Васильевна. – Вы думаете, что миллионы людей во всем мире восхищались примитивной музыкой?

– Они восхищались не музыкой, они восхищались битлами – парнями с гитарами. Все хотели быть такими. Это парадокс современной культуры, когда образ деятеля культуры важнее его творчества.

– Не буду с вами спорить, тем более на это уже нет времени.

– Да, время позднее, – сказал Игорь. Он глянул часы и хлопнул себя по лбу, – черт, совсем забыл, извините мне пора.

Любовь Васильевна только открыла рот, чтобы что-то спросить, но он опередил ее.

– А проведет вас Алехин. Он парень крепкий, сам справится. Справишься? – обратился он ко мне и убежал.

– Надеюсь, Алехин, вы не убежите следом?

– Не убегу. Я же обещал, что проведу вас. А я слово держу.

Пока она собирала на столе бумаги, я сидел, рассматривая носки своих ботинок. Поднять на нее глаза у меня не хватало смелости. Я боялся встретиться с ней взглядом, не зная как себя повести.

– Пойдемте, Алехин!

Я даже не заметил, когда она успела одеть шубу. В тот вечер я вообще мало что замечал.

***
Когда мы вышли из метро, с неба трусил все тот же мелкий снег. Ветер стих и снежинки падали, грациозно паря в воздухе, неспешно приближаясь к земле. Снег искрился со всех сторон, отражая блики фонарей. Все вокруг было белым. Белым и чистым. Спокойным и умиротворенным. Было как-то непривычно тихо, очень тихо, будто мы попали в другой город, другой мир. Даже гул машин тонул в белой пелене, окружавшей нас. Я не помнил в этом сумасшедшем городе такой чуткой тишины. Хотелось дышать полной грудью, вдыхать морозный воздух, наслаждаясь этой тишиной и забытым ощущением умиротворения.
От этого непривычного ощущения я остановился и огляделся по сторонам. Оказалось, что мы здесь одни. Я не видел, сколько людей вышло вместе с нами из дверей станции. Не видел или не замечал. Но я был рад, что мы сами попали в этот мир – чистый и безмятежный.
Широкая аллея, обсаженная молодыми деревья, была слабо освещена редкими фонарями. Она начиналась возле дверей станции и превращалась через какую-то сотню метров в улочку, зажатую высокими многоэтажками. Они высились над дорогой, освещая ее своими яркими окнами. Домов было немного, за ними угадывался парк.
Снег на аллее еще не был затоптан, и мы ступали по белоснежной целине. Мне вспомнился мой родной дом, где я обычно первый торил дорожку от подъезда на улицу.

– Тихо, – сказал я, – как у вас здесь тихо.

Любовь Васильевна кивнула:

– У нас очень спокойный район. Его иногда называют Профессорский уголок. Раньше здесь давали квартиры только преподавателям ВУЗов. Место отличное – парк рядом и речка. Вроде бы и центр, а аура своя, особенная. Те, кто здесь родился, не хотят уезжать, стараются подыскать новое жилье тут же. Считай, все время здесь живут одни и те же люди. Это и уберегает нас от лишних потрясений и шума. Чужие сюда редко попадают. Мы тут будто законсервированы от всех внешних неприятностей, – улыбнулась она.

Я подал ей руку, помогая преодолеть несколько скользких ступенек. Сердце в груди забилось сильнее, когда ее рука сжала мою ладонь. Какое приятное, но забытое ощущение – прикосновение любимой женщины. Стыдно признаться, но я даже ощутил дрожь в коленях.

– Вы тоже здесь родились? – спросил я, чтобы сбросить с себя оторопь.

– Конечно, у меня отец профессор.

– А на какой кафедре преподает? – поинтересовался я.

– Он сейчас за границей. А раньше преподавал физическую химию на химфаке.

– А-а. Без физики даже химиками трудно.

Она засмеялась.

– Вы так любите физику, Алехин, что готовы восхвалять ее по любому поводу.

– Не люблю, боготворю. Звучит, конечно, глуповато. В наше время люди давно потеряли уважение к фундаментальной науке, а зря…

Я замолчал, надеясь, что моя спутница поддержит разговор, но она хранила молчание, глядя под ноги. Похоже, она о чем-то задумалась. Некоторое время мы шли молча по аллее, покрытой пятнами света. Я знал, что нужно о чем-то говорить, чтобы она не чувствовала неловкости, но никак не мог подобрать нужных слов. Я снова был робким мальчишкой, не знающим, как подступиться к понравившейся девочке. Чем больше я пытался заставить себя найти нужные слова, тем сильнее сопротивлялся мой мозг выдавать хоть что-то.

В одном месте на снегу были видны следы, пересекающие наш путь. Они тянулись поперек аллеи, и было непонятно, куда они могут привести. Увидев их, Любовь Васильевна сказала:

– Алехин, а вы знаете легенду о следах на снегу?

– Не знаю. – Я даже немного обиделся. Вроде бы это я должен ее развлекать, а не она меня. Как-то странно выходило.

– Это такая старая легенда о тех, кто долго что-то ищет и никак не может отыскать. Когда-то давно жил один охотник. Он был влюблен в дочку шамана или какого-то местного царька. Девушка то же ему симпатизировала, но жениться они не могли, потому что она была просватана еще в младенчестве за сына такого же царька из соседней деревни.

– Или шамана, – вставил я.

– Да, – согласилась моя спутница, – но это не важно. Настала очередная осень – пора свадеб, и девушка узнала, что со дня на день должен явиться ее жених, чтобы навсегда увезти ее с собой. Она умоляла своего отца разорвать помолвку, но он был непоколебим, и тогда она решила убежать из дома. Молодой охотник, ради которого она это делала, в это время отсутствовал.

– Проверял капканы, – ляпнул я и прикусил язык. – Извините, вырвалось.

Любовь Васильевна улыбнулась:

– О том легенда умалчивает, но в нужный момент его не оказалось. Конечно, если бы он был вместе с ней, то показал, где можно надежно спрятаться в тайге от людских глаз и жить вдвоем долго и счастливо. А так она, девушка голубых кровей, которая ни разу сама в тайгу не ходила, вынуждена была бежать неизвестно куда. И естественно, что она заблудилась и потерялась. Отец, несмотря на то, что был деспотом, дочку свою любил, и послал всех своих людей на ее поиски. Однако время шло, а найти ее никак не могли. Когда ударили первые морозы, старик совсем отчаялся и объявил, что отдаст дочку за любого, кто ее отыщет. Наш молодой охотник понял, что для него это единственный шанс жениться на любимой девушке. Но как ее найти? Он, как и все местные уже прочесал все округу вдоль и поперек. Он бродил по лесу уже без всякой надежды. И тут с неба посыпал снег. Первый снег. Он падал, а парень все брел по лесу, не зная куда. И тут он увидел на снегу следы. У него даже не возникло сомнений, кто их оставил, он поспешил по ним и…