– Знакомьтесь, – наконец-то вывел нас из оцепенения Игорь. – Это Ирэн, а это Костя.
– Здравствуйте, – улыбнулась девушка, говорила она с акцентом.
– Привет, – сказал я в ответ.
Игорь помогал гостье снять шубу. Когда она повернулась ко мне спиной, я одними губами тихонько спросил:
– Иностранка?
– Ирэн приехала из Франции, учится в Академии Художеств, – сказал громко, чтобы гостья нас тоже услышала.
– Франции? – удивился я. – А я-то думал, что все художники едут в Париж. И как вам наша зима?
Девушка ничего не отвечала, она стояла и улыбалась. Улыбка у нее была приятной, но складывалась впечатление, что она совершенно не понимает.
– Подожди-ка, – сказал я.
– Выручай!
– Что случилось? – она недовольно подняла на меня глаза. Она сидела на кровати, поджав ноги, и что-то вязала. Возле кровати у нее стоял масляный обогреватель, поэтому покидать свою норку она не спешила.
– Ты французский учишь?
– Да, – кивнула она.
– Тогда помоги.
– Да что же там случилось? – недовольно ворча, она одевала тапки.
– Увидишь, поймешь. Пошли.
– Не могу тебе отказать, Алехин. Иду.
Когда мы вошли в нашу комнату, Ирэн сидела на моей кровати, а Игорь рядом на стуле и говорил ей что-то о музыке на смеси русского с английским. Наталья Сергеевна вопросительно глянула на меня.
– Привел Игорь в дом француженку, – пояснил я.
Наталья Сергеевна оценила ситуацию и сказала небольшую тираду, которая осталась без ответа, подождав немного, она что-то сказала еще. На этот гостья ответила, но по-английски и обращаясь к Игорю. Смысл ее фразы «вери бэд» я тоже понял.
– Что она сказала? – переспросила Наталья Сергеевна, обращаясь к Игорю.
– Она говорит, что ты очень неправильно говоришь и ей легче понимать мой русский, чем твой французский.
– Да знаешь что, – разозлилась Наталья Сергеевна и выдала абсолютно нелитературную тираду.
– Не ожидал от тебя такого, – изумленно сказал Игорь.
– Главное, чтобы она меня правильно поняла, – ответила обиженно наша соседка и, гордо подняв голову, удалилась.
– Вы тут общайтесь, а я пойду поставлю чайник, – сказал я. – Только у нас к чаю ничего нет.
– Мы купили печенье, – ответил предусмотрительный Игорь.
– Ну и хорошо.
Пока чайник закипал, я стоял на кухне возле окна и смотрел, как в сумерках куда-то спешат сотни и тысячи огоньков. Несмотря на мороз и субботний вечер у всех есть какие-то дела. Если бы Люба не уехала, я сейчас бы тоже ехал к ней или бы уже приехал. На душе стало как-то неприятно. Да мне не хватает ее сейчас. Днем это не так ощущается, но когда заходит солнце одиночество становится невыносимым.
– Где ты так долго?
– Еще минутку. А где Ирен?
– Чая ждет.
– А когда ты успел с ней познакомиться?
– В прошлые выходные.
– Силен. Ладно, потом расскажешь.
– Нечего рассказывать.
Я только кивнул в ответ. Я-то знал, что Игорь все равно расскажет все, не сегодня и не завтра, но непременно до нового года.
Ирен ждала нас за столом, который она успела уже сервировать тремя пустыми чашками и одной глубокой тарелкой с печеньем.
– Должна быть еще банка варенья, – сказал Игорь, открывая холодильник.
– Извини, я не знал, что будут гости, – сознался я.
– Да, ладно.
Я быстро выпил чай, натолкал полный рот печенья и ретировался из комнаты, чтобы не смущать гостью и Игоря.
– Одна я осталась непристроенной, – грустно сказала Наталья Сергеевна, выпивая из своей большой чашки вино.
Мы вдвоем с ней сидели за столом в ее комнате и выпивали. Точнее сказать, выпивала она, а я цедил чай, налегая на сыр и печенье. Я первый раз видел, чтобы наша соседка так плакала. Рыдала навзрыд. Железная леди тоже иногда дает слабину. Даже после нашего с ней неприятного разговора в тот раз она лишь не надолго потеряла самообладание, а сейчас расклеилась, словно сентиментальная девчонка в период полового созревания. И что именно ее расстроило мне так и не удалось до конца понять – то ли слова нашей гостьи о ее лингвистических способностях, то ли ее неопределенный социальный статус.
– Давай выпьем что ли, Алехин.
– Спасибо за приглашение, – ответил я, – но мне бы лучше чего пожевать.
Она горько вздохнула и кивком пригласила меня в гости. Из еды у нее оказались лишь кусок сыра, печенье непонятной свежести и овсянка. От аристократической каши я сразу отказался, как и от вина.
– А еще говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – бурчала Наталья Сергеевна, наблюдая, как я поедаю ее припасы. – Нет у тебя сердца, Константин.
– Сердце есть, просто желудок безразмерный.
– Вот я и говорю, корми его, корми, а толку никакого.
– Наталья Сергеевна, хватит брюзжать. Могу уйти, если последнее доедаю.
– Оставайся уж, лучше провести вечер с таким бесчувственным типом, как ты, чем самой напиваться.
– Спасибо, уважила.
– С тебя, как с гуся вода. Налей лучше даме вина.
Я не знаю, сколько было в этой бутылке в начале вечера, но когда я зашел, она была уже почата на треть, сейчас в ней осталась едва ли четверть. Я плеснул немного в ее чашку.
– Слушай, ну что он в ней нашел? – продолжила свою грустную песню Наталья Сергеевна.
– Ты еще скажи, что ревнуешь.
– Да, ревную! Игорь – мой друг, я не согласна отдавать его какой-то первой встречной.
– Наталья Сергеевна, прекрати так говорить. Лучше порадуйся за друга.
– Не могу я радоваться, сердце у меня болит за нашего Игоря.
– Ты еще скажи, что имела на него виды.
– Да вы оба – бесчувственные чурбаны, но ты самый большой, Алехин.
– Я уже это слышал, печенья у тебя больше не осталось?
– Посмотри в тумбочке.
– Что не наелся, кавалер? – игриво спросила Наталья Сергеевна.
– Да ладно, переживу.
– Подожди минутку, – она встала и нетвердой походкой вышла из комнаты. Откровенно говоря, мне уже хотелось вернуться к себе и почитать спокойно книжку, но обстоятельства сегодня были явно против меня. Я взял в руки бутылку и принялся внимательно изучать этикетку, надо было чем-то занять себя в отсутствии гостеприимной хозяйки.