– Как думаешь, вплавь можно переправлять коней?
– Конечно можно.
– Хорошо бы переправить каждому по одной, тогда нам не надо будет тащиться пешими.
– Мы так и сделаем. Сейчас закусим и приступим к работе.
Таких казаков, которые с уверенностью брались за переправу, было четверо. Сели закусывать. Здесь было спокойно под крутой залесенной горой: танки идти сюда не могут, местность не простреливается. Только самолеты могут бомбить, но зачем им надо бомбить имущество, когда оно и без того брошено. Лагутин достал из двуколки водку. Выпили по полстакана, закусили консервами, а от второго полстакана Коробков отказался. Он стал поторапливать бойцов, опасаясь, как бы они не напились и не сорвали переправу. Коробков ходил, нервничая, не зная, как поступить. На строгое приказание надежды особой не было, потому что переправляться умели только эти четыре человека, а они могут заупрямиться и совсем отказаться: дело все же рискованное. Сам же Коробков в этом деле не имел ни малейшего опыта. Когда он напоминал, что пора браться за работу, казаки спокойно говорили:
– Ну что вы, ей-богу, товарищ младший лейтенант, такой беспокойный! Мы сказали сделаем, значит, сделаем. Вот еще по одной выпьем и начнем.
Первым Лагутин переправил Лахвая. Он привязал на спину коню свою одежду, повел его в воду. Когда Лахвай оторвался от земли и поплыл, Лагутин схватил его за хвост и одной рукой стал грести, помогая Лахваю, а другой, как рулем, управлял Лахваем. Лахвай, пыхтя и фыркая, поплыл легко, его спина почти не заливалась водой, он, как буксир, поволок Лагутина на ту сторону. Коробков тотчас же организовал охрану переправленных коней и одежды: на той стороне было много охотников на уцелевшее имущество.
Красноармейцы брали самых лучших коней и по способу Лагутина переправлялись на другой берег. Коробков поймал себе сытую, на вид хорошую лошадь, также привязал ей на спину одежду и повел в воду. Лошадь боялась воды, она долго не хотела заходить в реку, и тем более плыть. Общими усилиями все же заставили ее плыть, но плыла она так тяжело, что из воды у нее, как у крокодила, торчали одни вытаращенные глаза. А когда почувствовала на своем хвосте тяжесть, то начала тонуть, выпрыгивая и ныряя. Коробкову пришлось выпустить из рук хвост, а глупая лошадь проплыла до половины пути, а затем повернула обратно, потеряв при этом в воде сапоги Коробкова. Сапоги – небольшая беда, на брошенных подводах было полно всякого обмундирования. Но второй попытки переправиться с лошадью Коробков не делал. Он пошел к единственному колхозному парому. В невероятной давке ему удалось проскользнуть на паром и переехать на ту сторону.
С переправленными конями бойцы продвинулись вглубь леса и натолкнулись на брошенную повозку, здесь же лежали убитые лошади с упряжью. Операция заняла двадцать-тридцать минут: упряжь освободили, в повозку запрягли своих коней, вокруг повозки привязали заводных лошадей. Половина взвода ехала на конях без седел, остальные разместились на повозке, и вся эта кавалькада выехала на дорогу. Коробков не знал, где искать хоть какие-нибудь остатки полка. Ехали, куда ехали и шли другие. На окраине ближайшего села стояла большая группа офицеров. Коробкову показалось что-то знакомое в этой группе, он стал всматриваться. Да ведь это командный состав нашего полка, вон и полковник Сивак проводит разбор «погрома»!..
Коробков остановил взвод и подбежал с рапортом.
– Товарищ Коробков, откуда у вас столько коней?
– С переправы, товарищ полковник.
– Так это, знаете, какая ценность в нашем положении?
И повернувшись ко всей группе, сказал:
– Вот это молодцы! Я младшего лейтенанта и его молодцов обязательно представлю к награде.
Здесь же был и командир штабной батареи лейтенант Максимов, он указал Коробкову, где расположилась его батарея.
Награду «молодцы» так и не получили. От писарей Коробков узнал, что вышестоящие штабы ответили: «Потерпевших поражение не награждают». Только Коробкова повысили в должности, он стал заместителем командира штабной батареи.
Временно Коробкова назначили офицером связи в штаб дивизии. Он оседлал белую лошадь (его лошадь Норма была украдена кубанскими конниками, да так мастерски, прямо из-под носа дневального, охранявшего коней, что Коробков был даже не в обиде на кубанцев за их мастерство) и выехал в соседнее село. Но выполнять долго миссию офицера связи Коробкову не пришлось: вскоре получили сообщение, что немецкие танки на подходе. Штаб дивизии спешно погрузился в машины и выехал. Офицеры связи на лошадях последовали в том же направлении. Потом группа офицеров связи решила искать свои части, так как бессмысленно было гнаться за машинами. Коробков в Новый Айдар не поехал, потому что ясно было: безоружные остатки полка не будут дожидаться в Новом Айдаре вражеских танков. Надо было искать их здесь, в этом потоке отступающих.