Коробков спросил:
– Немцы у вас бывают?
– Чаво-о-о?
– Немцы у вас бывают?
– А черт вас разберет, где немцы, а где кто.
– Ах ты б… старая, я сейчас научу тебя отличать русских от немцев, – произнес Коробков, снимая с плеча винтовку.
Тетка пулей метнулась на скотный баз и скрылась за перегородками.
Коробкову неудобно стало за свой поступок, он повернулся к старшине:
– Она, кажется, и вправду подумала, что я буду стрелять в бабу.
– Стрелять пулей для нее большая честь, а вот дробью бы не мешало пройтись по ж… – отозвался старшина.
Направились во второй двор, этот вовсе был пустынным. Постояв во дворе, хотели уходить, но Коробкову показалось, что там, в сараях, кто-то есть. Они со старшиной пришли на базы. В дверях конюшни стоял молодой мужчина, он положил руки на верхнее перекрытие дверного проема и настороженно смотрел на подошедших. Весь его облик говорил о принадлежности к Красной Армии: он даже не успел снять обмундирование красноармейца срочной службы. Некоторое время стояли, рассматривая друг друга. Коробков спросил:
– Красноармеец?
– Бывший.
– Убежал из части?
– Так части-то нет, и Красной Армии нет, а куда я пойду из дома?
– Там, поверх двери, что у тебя, оружие? Опусти руки, мы с тобой воевать не собираемся.
– Гы-гы-гы, – усмехнулся домосед.
Подошли к остальной группе. Коробков сказал:
– Пошли, хлопцы, здесь не пообедаешь.
И Коробков направился по тропинке в степь.
Стало вечереть, группа подошла к стойлу, где несколько женщин в белых косынках доили коров. Как только женщины угадали на пилотках звездочки, а в руках оружие, они бросили ведра и ринулись наутек. Только одна женщина не побежала и, не повернув головы, продолжала доить.
– Здравствуй, хозяйка!
– Здравствуйте.
– Найдется у вас что-нибудь поесть?
Женщина сняла с изгороди висевшую на гвоздике цедилку и подала саперу.
Подставила чистое ведро, сказала:
– Держи над ведром.
Сама взяла ведро, полное молока, и перелила через цедилку в порожнее ведро. Из будки принесла буханку хлеба и, передавая, сказала:
– Идите, вон там в балочке поедите, а ведро оставьте там. Мы сами возьмем, сюда не надо подходить.
– Не понимаю, – задумчиво произнес Коробков, допивая свою порцию молока. – Что они нас так испугались? А, старшина?
– Коровы колхозные, а кому они доят молоко? Видно, немцам. Или боятся репрессий от фрицев за контакт с красноармейцами.
Поели молока и двинулись дальше. Ночью набрели опять на громадное стадо скота. Тучные коровы и быки стояли и лежали, пережевывая жвачку. При приближении солдат они прекращали жевать и с удивлением рассматривали проходящих, как бы спрашивали друг у друга: «Смотри, откуда они появились?» Среди коров присели отдохнуть. Старшина дотронулся до Коробкова и, указав подбородком, прошептал:
– А ведь это человек идет.
Все затаились. Человек проходил мимо метрах в пятнадцати. Старшина встал и направился к человеку.
– Слушай, друг! Обожди!
Друг от неожиданности едва устоял на ногах, а увидев наведенный на него автомат, сделал попытку бежать. Услышав тихое, но твердое «стой», остановился.
– Что ты своих испугался? Иди, с нами посиди.
Человек подошел к группе и, опускаясь на колени, пробормотал:
– Темно, не видать, свой или кто.
Друг оказался парнем лет семнадцати.
– Что ты здесь делаешь?
– Это скот колхозный, пасется сам по себе, а меня, значит, хуторяне послали: присмотри, мол.
– Далеко ваш хутор?
– Километров десять будет.
– В какую сторону? Парень указал рукой.
– Немцы в вашем хуторе есть?
– Бывают, но они долго не задерживаются: переночуют и – дальше.
Кричат: «Рус капут».
Коробков поднялся.
– Ну, пошли, ребята.
Парень решил, что его поймали, как важного языка, и наивно спросил:
– А мне куда?
– Хуторяне что сказали, присмотри?
– Да.
– Вот и присматривай.
Рано утром вышли к небольшой тополевой рощице. В рощице среди деревьев валялось много всякого хлама: патроны, седла, уздечки. Окрестность усыпана листками бумаги. «Похоже на то, что здесь разгромлен какой-то штаб», – подумал Коробков и поднял одну из бумажек, по которой нетрудно было определить принадлежность ее к штабу 24-го кавалерийского полка. Не задерживаясь, пошли дальше. Часам к одиннадцати подошли к большой балке с отрогами, местами залесенными. В балке был пруд, стойло для скота и овец, здесь же построено что-то вроде летней кухни и рядом – сарай-навес. Группа Коробкова какое-то время наблюдала за фермой, затем подошла к кухне. Там обедали несколько молодых женщин, все принаряжены, в чисто выстиранных белых косынках. С ними был один казак, тоже во всем новом: в казачьей фуражке набекрень, с кудрявой шевелюрой, синие с лампасами шаровары заправлены в хромовые сапоги.