– Этот явно метит в атаманы, – толкнул старшину в плечо Коробков.
– Если уже не атаман, – засмеялся старшина.
Под навесом висели только что освежеванные две бараньи тушки. Люди ели мясо, которого наварили больше, чем могли съесть. Обитатели кухни вели себя весело, острили, хохотали. Солдат усадили за стол, положили им вареной баранины и тоже – больше, чем надо. И все же Коробкову что-то не понравилась эта компания.
Пообедав, группа направилась вдоль балки. Солдат догнала одна из женщин.
– Товарищ младший лейтенант! Возьмите меня с собой.
– С какой стати?
– Так я тоже из армии. Я саниструктор дивизиона, двадцать четвертого кавполка. Наш полк разбили, вот там, недалеко, я ушла на хутор, а сейчас больше нахожусь здесь. Возьмите, пожалуйста, я хочу выйти к своим.
Коробков подумал: «Говорит правду, ведь мы сами ли документы двадцать четвертого кавполка». Он посмотрел на старшину.
– Как, старшина?
– Я думаю, не помешает, пусть идет.
– Ну пошли. Что у вас там, идите, берите.
– Нет, я должна сбегать на хутор, там у меня чемоданчик, у женщины. Я мигом вернусь.
– Далеко хутор?
– Километра два-два с половиной, через два часа я вернусь.
– Тогда сделаем так, – Коробков повернулся лицом вдоль балки. – Вон видите лесок? Потом второй и третий. В третьем леске мы будем отдыхать. Через два с половиной часа если вас не будет, уходим. Договорились?
– Хорошо. Через два часа я приду.
Дошли до третьего леска, который находился на самом дне балки. От леска шли два отрога в разные стороны, оба отрожка – с лесом. Установив очередность наблюдения за окрестностью, легли отдыхать. Все хорошо отдохнули и стали собираться в дорогу.
А вот и санинструктор, она быстро шла к ним в своей белоснежной косынке. Подошла к стоянке и, не присев, заявила:
– Пришла предупредить вас, товарищ младший лейтенант: я раздумала идти. Не советуют мне!
И сейчас же повернулась и пошла обратно по той же тропинке.
– Ну, пошли, ребята, – распорядился Коробков, осматривая окрестность. И вдруг на бровке балки, у отрожка, метрах в восьмистах, увидел стоящего человека. Посмотрел в бинокль: немец, и тоже смотрит в бинокль на лесок. Немец постоял, прошел по бровке и спустился в отрожек, за ним по одному прошли девять автоматчиков.
– Ребята, сейчас, когда они спустились в отрог и прервали наблюдение за нами, мы должны использовать это время. Минут через пятнадцать они будут здесь.
Коробков направил всех по одному в противоположный отрожек.
– Мы с тобой, старшина, замыкаем.
Минут через двадцать в том лесочке, из которого только что ушли саперы, послышалась автоматная стрельба. Это немцы искали вооруженных русских и, по заведенному правилу, простреливали каждый куст автоматными очередями. Через полчаса группа вышла в сплошные высокие хлеба и направилась по меже.
Вечерело, и им предстояло опять двигаться всю ночь.
– Старшина! А ведь это санинструктор привела немцев, – предположил Коробков.
– Да, она. Чуть было не влипли с этой проклятой бабой!
– Воюем, воюем, а так и остались наивными ротозеями. Вся эта ферма, мне кажется, немецкий пост для вылавливания выходящих из окружения групп.
– Я тоже подумал, что эта баба на таком же положении, как и мы, почему ж не помочь…
– Ну и черт с ними! Зато мы у них мяса наелись. Знаешь как на рыбалке бывает: окунь приманку снимет и сам ухитрится уйти.
Разговор закончился общим смехом.
Коробков предполагал, что скоро должна быть река. Чир. Перед рассветом услышали собачий лай. Прислушались: близко жилье. Как стало развидняться, выбрали место для наблюдения и отдыха. Решили весь день наблюдать, а переходить через хутора во второй половине ночи. За день наблюдений установили: хутора действительно тянутся сплошь друг за другом. Правда, домики с усадьбами идут над речкой в один ряд. Мимо домиков проходил основной тракт, сильное движение по которому началось с восходом солнца – нескончаемый поток в сторону Суровикино – Чирской. Шли машины, мотоциклисты, артиллерия (хорошо, что в то время немцы не утруждали себя ночными маршами, обычно с вечера они останавливались в селе, резали кур, готовили ужин и утром продолжали движение). Почти в каждом дворе были немцы. В километре в стороне, видимо, был брод: люди переходили речку свободно. Против брода хутор прерывался, разрыв между усадьбами достигал метров двухсот. От брода шла в гору полевая дорога через тракт и там терялась среди хлебов. Если от брода идти по дорожке, то до ближайшего дома будет метров сто, а с другой стороны дом был скрыт садом. Изучив подход к броду, чтобы ночью не заблудиться, Коробков передал бинокль старшине и лег отдохнуть.