Друзья. Друзья такого не делают!
Я быстро отдергиваю свою руку.
— Спасибо, Алекс.
Я смотрю в его глаза. Между нами жар, взгляд его темных глаз становится тягучим и мягким.
Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Наконец, я отвожу взгляд и отступаю, чтобы где-нибудь присесть. И практически падаю в кресло.
— Итак, расскажи мне о своей группе, — говорю я, избегая с ним зрительного контакта.
— Что ты хочешь знать?
— Все, — отвечаю я.
Улыбаюсь ему и беру соломинку в рот. Я кусаю ее, почти сгибая пополам. Есть у меня такая привычка. Я начинаю кусать соломинки сразу, как будто помечаю ее, как свою собственность. Поднимаю на него свой взгляд и жду, что он дальше скажет, продолжая грызть свою соломинку.
— С чего же начать?
Он делает глубокий вдох, а затем отпивает кофе из своего стакана. После некоторой паузы он продолжает:
— Мы с Даксом, нашим барабанщиком, выросли вместе. Практически братья. Его семья забрала меня к себе, когда все пошло наперекосяк. Тристан, наш басист, кузен Дакса. Он был единственным басистом, которого мы знали, поэтому он просто застрял с нами. Алекс посмеивается и качает головой. Здесь явно есть какая-то шутка, которую я не понимаю.
— Так. Еще есть Гаррет. Он играет на гитаре, и он просто Гаррет.
Он улыбается мне.
— Это и есть наша группа «Полный провал». Мы вместе уже почти пять лет. Не всегда ладим, но всегда рядом друг для друга.
— Ну, из того, что я слышала прошлой ночью, вы действительно делаете отличную музыку вместе, — мягко говорю я.
Мне жаль, что я пропустила большую часть их концерта, хочется услышать больше их музыки. От Алекса.
— Итак, Табби, какова твоя история? Откуда ты?
Я молчу несколько минут. Что я могу ему сказать? Что приехала из отделения скорой помощи в университетской больнице Темпл? Что не знаю, кто мои родители? Что я подавленная, жалкая, сломленная и обезумевшая девятнадцатилетняя девушка, у которой нет надежды? Твою мать.
Слегка заикаясь, я говорю:
— Я из Филадельфии. Родилась здесь. Моя мать... она бросила меня в университетской больнице Темпла вскоре после моего рождения. Я думаю, что мой день рождения в Хэллоуин, по крайней мере, это то, что врачи и медсестры оценили, когда приняли меня. И назвали в честь известной телевизионной ведьмы, о которой я ничего не знаю.
Мои глаза увлажняются, слеза угрожает пролиться наружу. Я начинаю быстро мигать.
«Не плачь, черт возьми!»
Алекс молчит, его лицо смягчается. Он просто смотрит на меня. Я начинаю ерзать в кресле.
— Во всяком случае в основном меня воспитывала приемная мать, Трина, пока мне не исполнилось семь лет. Она умерла в результате несчастного случая.
Я останавливаюсь. Это слишком трудно переживать вновь. Моя гребаная трагическая жизнь.
Алекс отставляет свой холодный кофе и сдвигается вперед на своем кресле.
— Мне очень жаль, — единственное, что он говорит.
— В принципе мне нечего рассказывать, Алекс. После смерти Тины я побывала в нескольких приемных семьях, которые меня так и не приняли. Ушла из последней приемной семьи, когда мне было семнадцать, и переехала, ладно, сбежала в Портленд, штат Орегон. Нашла работу, встретила кое-кого, кто не очень хорошо ко мне относился, и вот теперь я здесь. Конец истории.
Я останавливаюсь и отвожу взгляд. Потому что рассказала слишком много. Я не могу говорить о Тони. Или Саре. Просто не могу.
Он делает глубокий вдох и смотрит на меня.
— Мне жаль, Табби. Мне так чертовски жаль. Это тот кое-кто, кто оставил тебе этот шрам? — спрашивает он тихо, и его взгляд останавливается на моей щеке.
— Да.
Слишком тяжело признать, что я позволила сделать такое с собой. Пометить меня. Осквернить меня. Тони изуродовал меня. Снаружи и внутри.
Алекс смотрит на меня, и я чувствую тепло его взгляда. Мне непросто делиться такими интимными деталями моей жизни, но его глаза успокаивают меня.
— У меня тоже были не самые лучшие в мире родители. Моя мать умерла, когда мне было три года, я едва помню ее. Мой отец вырастил меня и сестру в одиночку. Он пытался, но был не в порядке. Моя сестра ушла из дома, как только смогла себе это позволить, а отец, ну, он никогда этого не понимал. И начал вымещать зло на мне.
Алекс резко останавливается, и я уверена, что он не собирается продолжать. Может, у него есть свои шрамы. Отметины. После нескольких минут молчания он продолжает:
— Было не очень хорошо жить с моим папашей, и я тоже свалил оттуда. Семья Дакса приняла меня, когда я больше не мог этого выносить. Они — моя семья, и, кажется, что всегда ею и были. У меня действительно не осталось «кровной» семьи.
Я перевариваю все, чем поделился Алекс. Он совсем не похож на меня. Потому что пережил боль и потерю. Он тоже поврежден.
— Мне очень жаль.
Слезы зарождаются в моих глазах, потому что я действительно чувствую его боль в сердце. Знаю, каково это – не иметь семьи. Не иметь вообще никого. Я просто хочу обернуться вокруг него, чтобы мы могли сказать друг другу, что все будет хорошо.
Чувствовать и знать, что это правда.
Хотелось бы мне почувствовать его тепло и уют. Мне это действительно нужно. Я думала, что буду бояться близости, учитывая, через что прошла, но с Алексом все будет по-другому. Мягко. Нежно.
Не так, как с Тони.
Мы сидим молча некоторое время, по очереди потягивая наш холодный кофе.
— Табби, я не могу представить, какую боль ты прячешь, или что ее вызвало. Но могу попытаться понять, если ты захочешь поделиться. Я могу быть здесь ради тебя. Боже, если бы он только знал. Алекс не может быть готов услышать о моей боли. Я поврежденная, разбитая оболочка девушки. Женщины. Я многим пожертвовала, чтобы получить эту свободу. Отказалась от своего ребенка. Своей души. Что он обо мне подумает, если узнает? Он бы подумал, что я трусиха. Я просто не могу так открыться. Думала, что смогу, но нет.
— Спасибо, Алекс. Я ценю это.
Я колеблюсь и решаю, что больше не буду говорить. Из-за того, что отпугну его. Я не хочу потерять единственного друга, который у меня был когда-либо.
Итак, я меняю тему разговора.
— Когда твой следующий концерт? На этот раз я хотела бы приехать и посмотреть все шоу.
Слегка улыбаюсь и стараюсь, чтобы это казалось искренне.
— В следующую субботу. Мы вернемся в «Высокую ноту». Ты должна прийти пораньше, встретиться с нами, перекусить. Познакомишься с парнями. Что скажешь?
У меня смена в кафе утром в субботу, и я ухожу из книжного магазина.
— Звучит здорово.
Я залезаю в настройки своего телефона, чтобы вбить напоминание об этом. Не могу снова опоздать.