— Предали, предательство, — пробормотал Стю. — Если тебя постоянно предают, то, может, дело не в людях, а в тебе?
— Каждый человек сам виноват в своих несчастьях? — скептически усмехнулась я. — Поздравьте Стю Паркера: он только что открыл Америку.
— А хочешь я опишу тебе твоего Майка? — неожиданно предложил Стю.
— Ого, а ты мог бы быть любопытным объектом для «Мэджик сфер», — улыбнулась я. — Он опишет внешность человека, которого ни разу не видел. Стю Паркер — лицо нашего нового номера!
— Да я не это имел в виду, — поморщился Стю. — Я опишу психологический портрет твоего Майка. Так устроит?
— Меня — да, а вот «Мэджик сфер» — вряд ли.
— К черту «Мэджик сфер». Вот слушай. Майк наверняка уверен в себе, знает себе цену и даже ценит себя немного выше, чем следовало бы. Он красив, не слишком умен, но и не совсем глуп. Его представления о жизни довольно просты: повышение по карьерной лестнице, собственный дом, хорошая машина и красавица-жена — этого всего ему вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым. Он избалован женским вниманием, но демонстрирует это лишь тогда, когда ему это нужно для определенных целей. При недолгом знакомстве производит впечатление человека, на которого можно положиться. Женщины, как правило, чувствуют себя рядом с ним окруженными неусыпной заботой и вниманием не только с его стороны, но и со стороны окружающих. Что до внешности, — добавил Стю, чтобы окончательно сразить меня своими способностями, — то, скорее всего, он красив. А если не красив, то очень обаятелен.
— Ни добавить, ни убавить — вылитый Майк Торнтон. — Я была потрясена, до чего точно Стю описал моего недавнего возлюбленного. — А я и не знала, Стю, что ученые бывают такими хорошими психологами.
— Вообще-то я общаюсь не только с формулами, но и с людьми, — немного обиделся Стю. — И потом, в школе тебя так тянуло к популярным личностям, что я не сомневался — с возрастом вкусы не изменятся.
— Мы же не о еде говорим, — буркнула я, задетая за живое этим сеансом психоанализа от доктора Стю. — И вообще, я же не виновата, что нравлюсь таким мужчинам.
— Нет, это не они тебя выбирают, — возразил Стю, — а ты их. В этом-то вся и проблема. А почему ты это делаешь, никто, кроме тебя, не знает. Правда, Стив Скипер не совсем подходит под твой излюбленный тип… Во-первых, он довольно умен, а во-вторых, подозреваю, что машиной, домом, размеренным бытом и красавицей-женой он вряд ли удовольствуется. Здесь размах куда больше.
— Слушай ты, горе-психоаналитик! — не сдержалась я. Стю сделал большую ошибку, что приплел сюда Скипера. — Покопался бы ты лучше в своих проблемах. Может, тогда твоя невеста не сбежала от тебя перед свадьбой с другим мужчиной.
Всю дорогу от раскопок до дома миссис Мобивиш я занималась тем, что высказывала воображаемому Стю все, что я думаю по поводу его сомнительных попыток разложить по полочкам историю моих увлечений. Всю дорогу я насмешничала над Стю, издевалась над Стю и даже обзывала несчастного Стю такими словами, которых, конечно, реальному Стю от меня никогда не доведется услышать.
Он, видите ли, говорит, что думает. Он, видите ли, всегда считал, что с близким другом можно и нужно говорить обо всем. Он, видите ли, хочет мне помочь разобраться в себе и потому пытается донести до меня то, что я и так, наверное, уже знаю. То есть Стю Паркер как всегда умник, а я — воплощение невежества.
Гораздо позже, как следует поразмыслив, я конечно же остыла и мысленно попросила прощения у Стю, который никогда не давал мне повода думать, что он считает себя умнее своей наивной и не очень-то смекалистой подружки.
С одной стороны, меня не могло не восхитить то, что Стю умудряется оставаться поразительно честным, несмотря на то что знает о людях гораздо больше, чем они предполагают. С другой — меня возмущало до глубины души, что к моим несчастьям он относится как к легкому недомоганию, которое не составит труда вылечить, если взглянуть на него глазами не напуганного пациента, а опытного доктора.
И все равно этот разговор так прочно засел у меня в голове, что я еще долгое время приводила доводы против теории Стю о том, что я постоянно выбираю успешных и зачастую не очень умных красавцев.
Что касается заявления моего друга о Стиве Скипере, то, сказать по правде, где-то в глубине души я чувствовала, что Стю прав.
Стив действительно мне нравится, но я еще не до конца разобралась, человеческая ли это симпатия или за ней стоит нечто большее. Я уверена, что тоже симпатична Стиву, но опять же характер этой симпатии остается для меня загадкой. То ли этот опытный мужчина видит во мне что-то вроде своей маленькой ученицы или протеже, то ли глубокий взгляд его темных глаз, так часто скользящий по моему лицу, вызван именно мужским интересом?
Стив производит впечатление человека серьезного и надежного. Но мне не хочется новых разочарований, а потому я не буду торопиться с выводами. И не буду идеализировать человека, которого так мало знаю. С другой стороны — а это уже скорее мнение дурехи Джо — разве способен разочаровать человек, который был так добр с незнакомой девушкой, которую буквально подобрал на пороге гостиницы «Ред санрайз»?
Вернувшись в дом миссис Мобивиш, я застала ее за любопытным занятием. Она сидела за столом в компании еще одной старушки, и обе занимались тем, что перебирали разноцветные ленточки и кусочки блестящей фольги. Всего этого добра лежало на столе великое множество, а кроме того, на нем стояла коробка с толстыми свечами.
Я сразу вспомнила рассказ Стива о старой английской традиции, все еще сохранившейся в Бервике: украшать свечи перед сочельником.
Нильс, поприветствовавший меня счастливым лаем, отвлек старушек от их увлекательного занятия. Миссис Мобивиш встретила меня радостным «А вот и наша помощница!» и сразу же предложила мне поучаствовать в украшении свечей.
Хоть я и была в плохом настроении после ссоры со Стю, отказывать старушке было бы верхом неприличия, поэтому я согласилась. Второй пожилой дамой, сидевшей за столом, оказалась Агнесса Барнаби, та самая Агнесса Барнаби, которая увидела вампира возле стоянки и раззвонила об этом по всей деревне.
Агнесса Барнаби, или тетушка Агнесса — как она попросила себя называть, — произвела на меня куда меньшее впечатление, чем миссис Мобивиш. Старушка была милой, но чересчур любопытной, и в ее похвалах в мой адрес сквозило что-то неискреннее.
Я постаралась совместить полезное с полезным и, пока разрезала ленточки и вырезала звездочки из фольги, расспросила тетушку Агнессу о встрече, которая так ее потрясла.
Почему-то я не сомневалась, что рассказ будет долгим. Так и вышло, поэтому, убрав охи, вздохи, многозначительные паузы и сожаления тетушки Агнессы о том, что пришлось возвращаться в Бервик так поздно и именно той дорогой, оставляю голые факты.
Агнессе Барнаби удалось разглядеть страшное существо в профиль при свете яркой лампы — ее раскопщики водрузили на дерево, рядом с которым устроили стоянку. Лицо у существа было какого-то землистого цвета, редкие волосы торчали в разные стороны. Кожа, как показалось ей — впрочем, в этом она не была уверена, так как расстояние не позволяло разглядеть деталей, — напоминала источенный жучком пень. Зловещий монстр стоял рядом с вагончиком, где ночевали рабочие, и тянул свои руки — вот этого Агнесса уж точно никогда не забудет, — похожие на птичьи когти, к двери вагончика.
Перепуганная насмерть старушка бросилась бежать по деревне, а когда добежала до дома, потеряла сознание прямо в прихожей и не приходила в себя до самого утра. Утром она, конечно, побежала рассказывать обо всем соседям, а те кинулись к месту раскопок, где как раз и выяснили, что пропало двое рабочих.
Миссис Мобивиш заметила, что Агнесса давно хотела переехать из Бервика, но теперь окончательно укрепилась в этом решении и, хотя земля в Бервик-виллидж, как и в самом Бервике, стоит очень дешево, твердо вознамерилась, продав свой дом, переселиться в другое, менее жуткое место.
Я осторожно поинтересовалась, не могла ли Агнесса со страху принять за страшного монстра одного из рабочих, который как раз собирался уйти со стоянки, но та категорически заявила, что нервы у нее крепкие и галлюцинаций не бывает, хотя конечно же после того случая она вздрагивает от любого шороха.