Гордись мною, Л., я переполошила весь дом! Уже через минуту вокруг собралась порядочная толпа. Лица людей выражали искреннюю обеспокоенность. А Виктор! Виктор! Он крепко сжимал меня в объятьях, не то боясь, что я рухну в обморок (неужели я так плохо выглядела?), не то опасаясь, что упадёт сам. Даже обыкновенно невозмутимая фрау Кох выражала беспокойство, безжалостно настаивая на том, чтобы ей немедленно разъяснили причину беспорядка.
Чтобы обойтись без лишних объяснений, я распахнула перед стоящими дверь!
И что ты думаешь? Чулан был пуст!
В связи с этим кто угодно испытает разочарование и возмущение. Но я, кажется, проявила ещё и настойчивость:
- Только что я видела здесь повешенную женщину, - объявила я. - За этой самой дверью!
- Повешенную? - повторила фрау Кох, и клянусь, ни единый мускул на её лице при том не дрогнул.
- Она была одета горничной.
- Здесь никого нет.
- Но я видела её собственными глазами! - утверждала я.
- Где же она теперь?
- Даже не представляю! - к несчастью, моя растерянность никак не способствовала утверждению истины. И я предположила, наверное, единственное, что возможно предположить: - Это могло быть привидение...
- Фрау Пикольт, в моей гостинице не может быть привидений. Вам померещилось, - и с этими словами она удалилась. Прислуга разошлась так же беззвучно, как делала это всегда, но я успела заметить, как многозначительно переглядываются между собой эти молодые особы. Но ни одна из них не произнесла ни звука, словно кошка откусила им языки.
Моя дорогая! Я не склонна к фантазиям. Но, клянусь тебе, я не сошла с ума. Я видела то, что видела. Но даже если я стала свидетельницей явления сверхъестественного, теперь, всё хорошенько обмозговав, я не столько испытываю страх (испуг был моментальный), сколько гордость от того, что вошла в число людей, имевших близкий контакт с потусторонним. А этим, сама знаешь, может похвастаться не каждый.
Сколько, по-твоему, существует настоящих домов с привидениями? По нескольку на каждый штат. И это как минимум, если не принимать во внимание тех "печально известных", в которых совершались неимоверные жестокости, и в которых призраки, если их никто и не видел, то "вполне могли быть". Мне посчастливилось побывать, по крайней мере, в двух.
Первый принадлежал дочери работорговца Дельфине Лалори. Пережив двух предыдущих мужей, она вышла замуж в третий раз за известного дантиста, преподнёсшего жене в качестве свадебного подарка дом на Рю Роял в Новом Орлеане, ныне превращённый очередным владельцем в музей ужасов и приносящий кое-какой доход. Дабы ты не гадала, что именно стало причиной слухов, скажу, что на чердаке дома супружеская чета устроила экспериментариум, где проводила не столько медицинские опыты, облагораживающие учёных мужей, сколько изощрённые пытки и казни, учинённые над чёрными рабами. В основном это были избиения, болезненные операции по ампутации конечностей, выгибанию суставов, жертвы которых, если переживали подобное надругательство над собственным телом, становились объектами для наблюдений, тайно содержащимися в клетках. С чердака непрерывно доносились душераздирающие крики, со слов смотрителя музея, слышимые и по сей день. Считается, что призраки, питаемые ненавистью и памятью о прижизненных страданиях, никогда не покидают места их мучений, неожиданно показываясь ночью и даже днём, но ни разу при большом скоплении народа, словно чужое праздное любопытство разряжает напряжённую атмосферу дома, а живое дыхание не только поднимает клубы серого праха, но и относит их в небытие.
И если ты ещё недостаточно напугана - ведь время достаточно позднее - я расскажу тебе о ещё одном особняке, полном призраков. Некогда отец заключил очень выгодный контракт по импорту какао с Ямайки в Соединённые Штаты, и я вызвалась сопровождать его в качестве навязчивой молодой особы. Среди прочих достопримечательностей Монтего Бей однажды я набрела на полуразрушенное поместье, о котором ходило множество толков. В семидесятых годах XVIII столетия его построил богатый плантатор Джон Палмер, назвавший поместье в честь своей горячо любимой супруги, которая едва успела дать дому имя прежде, чем отправилась в мир иной. С этой минуты речь пойдёт о Роуз-Холле, известном не столько своим величием и изяществом архитектуры, сколько полнящемся самыми невероятными слухами.
Дожив до весьма почтенного возраста, Джон Палмер женился повторно на некой Энни Мей Паттерсон, и, прожив вместе с ней несколько месяцев, отдал Богу душу.
Несмотря на то, что родители Энни были коренными ирландцами, сама она выросла на Гаити. Рано осиротев, девочка осталась на попечении своей няньки, владевшей секретами колдовства. Увы, мои познания в этом настолько скудны, что я просто не способна дать правильную оценку её психическому здоровью после такой серьёзной травмы, какой стала единовременная потеря обоих родителей. Однако именно это, как я думаю, пробудило в ней интерес к смерти и мукам. Будучи полновластной хозяйкой обширных плантаций и тысяч чернокожих рабов, она находила особое удовольствие в ломании пальцев и выкалывании глаз. Все эти жестокости происходили во дворе её дома на глазах у множества свидетелей.
Уж куда я не решилась ступить, так это в подвал дома, где, по рассказам местных жителей, проводились магические ритуалы с принесением в жертву младенцев, отобранных у их матерей, дабы вызвать из могил живых мертвецов - молчаливых исполнителей чужой воли.
К счастью, чары - были они или нет - не помогли этой женщине избежать жестокой расправы, последовавшей за массовыми пытками и убийствами рабов. Энни Мей забили до смерти те, над кем она имела безусловную власть, а труп вынесли во двор, категорически отказавшись хоронить и не допуская к нему представителей местной власти. Спустя неделю его внесли в семейный склеп Палмеров, совершив положенные обряды, чтобы ведьма не воскресла. Но и после её призрак не раз видели в Роуз-Холле, куда после всех печальных событий редко кто заглядывал.
Правда, существует и более, на мой взгляд, достоверная версия того, что произошло в доме. Там случился пожар, и его хозяйка погибла в огне. Стены сооружения так повредились, что его никто не желает восстанавливать в прежнем виде из-за высокой стоимости красного дерева, которым внутри отделано решительно всё - от мебели до потолка.
Не имея большого опыта посещения подобных мест, я вопреки молве не встречала ни одного привидения и меньше всего ожидала увидеть его здесь. Но, видно, даже это райское местечко хранит немало скелетов в шкафу, которые способны нанести непоправимый урон его репутации.
Не будь фрау Кох так зациклена на безупречности реноме, и имей хоть толику находчивости, она бы несомненно смекнула, какую выгоду могла бы извлечь из владения настоящим привидением.
Конечно, ты попеняешь мне, что все эти разговоры - в духе Оскара Уальда, высмеивающего американскую предприимчивость. Но согласись, это место имело бы грандиозный успех, если бы слава - пусть и дурная - разошлась о нём по свету.
Ах, да. Во всей этой суматохе я забыла про мальчишку. Ума не приложу, куда он подевался. Как и все шалопаи его возраста, он наверняка посвящён в тайны, о которых мы, взрослые и понятия не имеем. Вид самоубийцы мало кого может привести в восторг, но вот её история - пугающая и тем притягательная - пересказывается шепотом, в полутьме, от безрассудного детского желания пощекотать нервы другим и выставить себя этаким героем.