Понятия не имею, как им удалось снять это в классе, где нет камеры наблюдения, но сейчас не до этого.
– Ты должен научиться думать, прежде чем действовать, сынок. – Хэнк стучит по лбу Финна так, словно проверяет, есть ли там мозг. – Думать, мать твою.
Помню, в детстве я считал Хэнка таким крутым, потому что он матерился. Из-за этого я обращал внимание на его слова. И, поверьте мне, это много значит с учетом того, что я был мелким засранцем с двухсекундной концентрацией внимания. Потом произошел несчастный случай, и он стал ругаться через каждые два слова.
В конце концов выражения потеряли силу.
Но опять же… Я бы тоже ругался, если бы потерял любовь всей своей жизни.
– Что насчет тебя, – Хэнк буравит меня взглядом, – считай, что тебе повезло, ведь ты впервые занимаешься подобным дерьмом. В отличие от кое-кого, – он смотрит на Финна, – ты, скорее всего, закончишь сезон. Может, тебя оставят после уроков на пару недель. И это только потому, что шериф на нашей стороне. Если бы вы, два клоуна, были чьими-то другими детьми, вам прямо сейчас предъявили бы гребаные уголовные обвинения, вы это понимаете?
Мы с Финном киваем. Глаза моего лучшего друга полны сожаления. Для него это настоящая пытка. Бал для нас – вся жизнь. И я знаю, как сильно он хотел стать капитаном команды.
Он не улыбался несколько дней, когда им стал я.
Черт, я не могу позволить им сделать это.
– Он не имеет к этому никакого отношения, – пробормотал я.
Сложив руки на груди, Хэнк молчит несколько долгих секунд. Могу лишь сказать, что он ни на йоту мне не поверил, но если у меня есть хоть малейший шанс спасти выпускной год его сына, то он обязан меня выслушать.
Финн вытаращил на меня глаза.
– Ксав, что ты…
– Сын, дай ему сказать, – кивком подбородка Хэнк показывает, чтобы я продолжал.
– Он не участвовал в этом. Это была моя идея. Я принес эту дурацкую штуку в школу. Я запустил ее. Это все я, – вру я.
– Хорошая попытка, но я видел видео. Черт, готов поспорить, что вся ваша школа уже видела его. Ты показал ему бомбу-вонючку в своем рюкзаке за минуту до ее взрыва.
Я проглатываю желание спросить его об этом чертовом видео, на которое они продолжают ссылаться.
Не время, Ксав.
– Точно, это я показал ему бомбу. И что это доказывает? Это еще не значит, что он знал об этом заранее. Или что он был в этом как-то замешан.
В ответ Хэнк начинает расхаживать по комнате, потирая виски, как будто он искренне верит, что это поможет ему лучше соображать. Пять мучительных секунд спустя он говорит следующее:
– Я тебе не верю.
Пришло время моего геройства.
– Ты не такой, Ксав. Ты хороший парень. Я знаю тебя восемнадцать лет, и ты ни разу не пошел на поводу плохих идей моего сына. Так что нет, я не верю, что ты провернул все в одиночку.
Поверженный, я опускаю взгляд на свои ноги.
– Но… – Хэнк удивляет меня, начиная говорить снова. – Если это та версия событий, которой ты хочешь придерживаться. Если ты хочешь взять вину на себя, чтобы спасти своего приятеля, я не буду тебя останавливать.
Я смотрю на Финна краем глаза. На Финна, который впервые в своей жизни не был организатором розыгрыша. Возможно, я солгал, когда сказал, что он не имеет к этому никакого отношения, но другая часть правдива – это была моя идея. Моя. Во всяком случае, я тот, кто уговорил его на это.
– Я не покрываю его. Так все и было.
Я практически вижу, как вся тяжесть мира сваливается с плеч Финна, когда я произношу эти слова.
– Как скажешь, – кивает Хэнк, легкая улыбка тронула его губы.
Я понял его предельно ясно.
Прямо сейчас это было «спасибо».
– Хорошо. Мы передадим информацию в школу, пусть они займутся твоим наказанием. С вами еще хочет поговорить шериф, после чего вы оба сможете уйти. – Хэнк уже было направился к двери, но, не дойдя до выхода, он останавливается и смотрит на меня через плечо: – У меня только один вопрос.
Я жду, когда он задаст мне его.
– Почему сейчас? – спрашивает он.
– Не улавливаете? – отвечаю я.
– С чего вдруг ты так себя ведешь? Это не ты, парень.
Если я скажу тебе, ты больше никогда не будешь смотреть на меня как раньше.
– Нет причины.
– О чем ты только думал? – кричит моя мать, ее голос звучит как скрежет гвоздей по школьной доске.
Заткнись.
Просто заткнись.
– Ксавье Эмери! Я с тобой разговариваю! – визжит она.