Обоснованность использования винтовки с продольно-скользящим затвором лежит в ее надежности и том факте, что в автоматическом оружии, таком как M-14 или M-16, небольшое количество пороховых газов должно отводиться из дула для экстракции стреляной гильзы и подачи в патронник нового патрона. В винтовке с продольно-скользящим затвором газы используются для увеличения дульной скорости более тяжелой пули.
Пуля с зауженной хвостовой частью по форме напоминает лодку. Хвостовая часть делается зауженной для того, чтобы сделать воздушный поток более плавным, не допуская турбулентности, которая могла бы повлиять на точность пули в полете. Далее, пуля стабилизируется свободно вывешенным стволом винтовки, который крепился только у патронника. Точность изготовления винтовки была такой, что зазор между стволом и ложей был равен толщине долларовой банкноты. От точки, где пуля покидала свою гильзу и начинала движение далее по каналу ствола, ствол не должен был касаться ничего. Любой контакт между стволом и ложей мог повлиять на дульную скорость пули при каждом выстреле, что потребовало бы постоянного внесения поправок в прицел. Умеренно тяжелый ствол более равномерно распределял тепло от сгоревшего пороха и от трения пули, движущейся по каналу ствола. Неравномерный нагрев более тонкого ствола может вызвать его временную деформацию и едва заметному изгибу.
Спустя три дня, проведенные в снайперской школе, наши плечи покрылись синяками от сильной отдачи винтовок. У нас не было выбора, поскольку использование дополнительных накладок приводило к немедленному отчислению. Не прошло и недели, как двоих ребят отчислили за то, что они положили под свои стрелковые жилеты пористую резину. Для того, чтобы наши плечи окрепли, и отдача перестала причинять неудобства, потребовалось около десяти дней.
На второй неделе одного человека отчислили за то, что он заснул на дежурстве. Еще двое ушли, потому как не могли правильно контролировать дыхание — важнейший фактор, поскольку снайперы должны стрелять во время дыхательных пауз. Контролировать дыхание, не двигая тело — задача непростая даже на стрельбище, а делать это в бою, когда ты тяжело дышишь, а сердце колотится груди, еще тяжелее. Чтобы получить квалификацию снайпера-эксперта, я должен был научиться производить выстрел между ударами пульса.
Все свободное время занимали занятия по выживанию, ориентированию на местности, корректировка артиллерийского огня и авиаударов, однако приоритет в подготовке отдавался стрельбе и пешей разведке. То, что должно было быть свободным временем, тратилось на всякие причуды, необходимые для успешной сдачи проверок.
Одной из наиболее сложных проблем, с которой мы столкнулись, являлось быстрое и точное измерение дальностей. Все это осложнялось еще и тем, что мы, как разведчики и передовые наблюдатели, должны были легко переходить от метров к ярдам и обратно. Обычно при вызове артиллерийской и авиационной поддержки, военные используют метрическую систему. В этом то и была проблема. Мы все выросли на американских системах мер: дюймы, футы, ярды, и поскольку мы больше привыкли измерять дальности в ярдах, то при стрельбе из винтовки мы использовали эти единицы измерения.
Понижение местности визуально приближало мишень, в то время как возвышение создавало видимость того, что мишень находится дальше. Действуя в качестве передовых наблюдателей, при корректировке артиллерийских и авиационных ударов у нас было больше свободы, потому что ошибка в один-два метра не являлась критичной. Были и другие факторы, которые необходимо было учитывать при корректировке огня, и они сразу стали очевидными, как только мы оказались во Вьетнаме.
Важной частью нашей подготовки как разведчиков являлось прочесывание учебной вьетнамской деревни, в которой были тщательно воссозданы хижины, бункеры и рисовые поля. Каждый раз в ней менялись какие-то детали, и мы очень хорошо наловчились находить их. К примеру, иногда это могли быть гильзы от АК-47, незаметно рассыпанные в траве, но которые могут знающему человеку много рассказать о состоянии оружия, из которого они были отстреляны.
Мы также тщательно прочесывали макеты лагерей, оставленных противником. Практически не существует предела информации, которую можно почерпнуть путем проведения тщательной пешей разведки. Она стала для нас второй натурой, и путем изучения того, каким образом содержался лагерь, мы могли выявлять такие детали, как количество войск, которые были в лагере; виды их оружия и их рациона; время, на протяжении которого лагерь заброшен; и даже моральный дух противника. Постоянное наблюдение за всем, что происходило вокруг нас, было частью дисциплины солдат-разведчиков, и я нашел, что это настолько же сложно, как и стрелковый аспект нашей подготовки.