— Капрал Хилл, вы проинструктировали лейтенанта Андерсона о том, как правильно обращаться с подобным оружием?
— Конечно, сержант. Но он торопился, и я мог упустить пару моментов.
— Угу, пару моментов. Вы имеете ввиду, что вы не сказали ему держать глаз на достаточном удалении от прицела, не так ли?
— Э-э-э, да, сержант, это я мог упустить. Как я уже сказал, он весьма торопился.
Орон был вынужден сказать нам прекратить лыбиться.
— Капрал Хилл, есть еще что-нибудь, о чем я должен знать?
— В данный момент мне ничего больше на ум не приходит, сержант Орон.
— Кто-то еще может что-либо добавить к сказанному капралом Хиллом?
— Нет, сэр.
— Капрал Хилл точно описал все произошедшее?
— Да, сэр.
— Добро, вот как будет звучать мое донесение. По причине собственной спешки, лейтенант сам несет ответственность за свою травму. Я уверен, он будет слишком смущен, чтобы заявлять о чем-то подобном, но вам придется сделать для меня дополнительную бумажную работу, Хилл. Поэтому я хотел бы получить от вас рапорт о произошедшем до ужина. Так, какого хрена вы столпились вокруг? Хилл, выведите людей на огневой рубеж; пусть сожгут несколько дополнительных патронов. А я пойду, проведаю лейтенанта Андерсона. Что же касается этого платка, то он принадлежит всему взводу, и честь носить его будет предоставляться лучшему стрелку дня. Всем все понятно?
— Да, сэр.
Я уверен, что Орон был так же доволен неудачей разведосов, как и все остальные.
Мы уже начали уставать от очень напряженного графика обучения, все уже были на взводе и искали возможность «выпустить пар». В том, что это рано или поздно произойдет, не было никаких сомнений, оставался открытым вопрос когда, где, и каким образом. Одно было совершенно очевидно, — если это произойдет с разведчиками, то все будет очень серьезно. Чтобы развести оба подразделения, прилагалось еще больше усилий.
Наконец, ночью 24-го февраля нас прорвало. Я сменился с дежурства в 22.00 вечера, и в казарме уже шла гульба. Я не знаю, откуда взялось спиртное, но бoльшая часть курсантов была уже разогрета, и продолжала пить. Кто-то протянул мне бутылку водки, и вечеринка нашла себе очередную жертву. Гигантский скачок навстречу катастрофе был сделан около полуночи, когда борьба подушками переросла в водяной бой. Некоторые подушки порвались, и смесь воды и перьев создали интересный беспорядок. Чтобы еще больше ухудшить ситуацию, было разбито два накладных светильника и стекла на полу резали босые ноги.
Шум в казарме привлек внимание сержанта Орона. Увидев происходящее, он просто застыл в изумлении, однако ненадолго. Примерно полдюжины человек подняли его, перевернули головой вниз и подставили под холодный душ. Ярость — вот что мы сразу увидели в его глазах. И это был не обыденный ежедневный гнев, а настоящая, истинная «сука-блядь-нахуй-я-вас-сейчас-всех-переебу» ярость.
Я действительно должен отдать должное Орону, и тому, как он умудрился сохранить хладнокровие. Он не сказал никому ни слова. Ему и не нужно было ничего говорить. Если можно было мгновенно протрезветь, то нам это вполне удалось. Мы последовали за ним обратно в казарму, где он потребовал внимания. Молча пробираясь через завалы, не смотря ни на кого и ни с кем не разговаривая, он добрался до другого конца казармы, после чего проговорил зловеще тихим голосом:
— В 06.00 осмотр белой перчаткой, — и вышел прочь.
Если мы провалим проверку белой перчаткой, то скорее всего, нас всех выгонят из школы коленом под зад. Поэтому оставив одного бойца на часах, девятнадцать из нас засучили рукава и работали вплоть до крайних минут перед началом осмотра.
Одной, казалось бы, непреодолимой проблемой, которую мы должны были решить до проведения проверки, являлась замена двух разбитых светильников. Для «одалживания» светильников в долг в соседних казармах была выделена небольшая рейдовая группа. И хотя никто не хотел отправляться в подобную экспедицию, трое парней вызвались добровольно. Эту небольшую тайную операцию возглавил рядовой первого класса Томас. Если их схватят в казарме другого подразделения, они будут считаться ворами и живыми они могут не выбраться.
Мы все переживали за них, пока два часа спустя они не вернулись — мокрые, но в целости и сохранности. Они добыли три светильника, два из которых были «одолжены» из казармы разведчиков. Их способность проделать такой, казалось бы, невозможный трюк, оставаясь невидимыми, я могу объяснить только одним — мы становились квалифицированными разведчиками. Дополнительный светильник был бонусом. Взяв гуталин, Томас пальцем написал на нем посвящение: «Сержанту Орону от разведывательного батальона, 25 февраля 1969 года». Когда он принимал подарок, глаза Орона заблестели.