Парни с тревогой думали о своем скором назначении. Хотя отдавались приказы, запрещающие поездки в Тихуану[14], мы обычно не обращали на них никакого внимания. Большинство из нас отправлялись туда на поиски той, которая могла бы стать нашей последней «давалкой» и чтобы принять на грудь немного текилы.
Время пролетело достаточно быстро, и 28-го марта мы получили приказ с указанием места нашего назначения и датой отправления. Мне надлежало прибыть в 5-й полк морской пехоты, и после обстоятельного изучения я выяснил, что он дислоцировался в местечке под названием Ан-Хоа. Я задался вопросом об этом месте, — где оно находилось и на что было похоже? Но ответы на эти вопросы могли подождать. Имея в наличии четыре свободных дня до своего вылета, назначенного на 3-е апреля, я решил слетать на пару дней домой, зная, что не увижу его вновь на протяжении года. Если вообще когда-либо увижу.
Поузи и Уолтерс решили остаться в Калифорнии и оттянуться. Думаю, что у Уолтерса не было существенных причин ехать домой. Насчет дома у него была впечатляющая история, которую он не раз вспоминал. Он был родом из большой, но бедной семьи, и клялся, что появился на свет в заброшенном железнодорожном вагоне. Несколько лет спустя он показал мне этот вагон, по-прежнему стоявший на той же свалке, на которой он родился.
Поузи сказал, что его старик запросто запряжет его на работу в их семейном баре в Коламбусе, в Огайо. Они оба могли корешить в Калифорнии, хотя я на полном серьёзе сомневался, что они смогут придумать что-то новенькое в тех проказах, которые мы еще не пробовали. Я пожелал им не оказаться на гауптвахте, по крайней мере, до тех пор, пока я не вернусь.
Когда я приехал домой, меня поприветствовали Лаура и моя семья, за исключением моего старшего брата, который служил в армии. Тут были еще некоторые мои старые приятели по колледжу, но они изменились. Или это я изменился? Большинство из них пытались остаться в колледже или жениться, надеясь избежать призыва в армию. Какие бы не были последствия, мой жизненный курс был четко определен, и, полагаю, что в этом отношении я имел небольшое преимущество.
Я поехал домой в основном для того, чтобы повидаться с Лаурой. Думаю, что я пытался убедить сам себя, что жениться непосредственно перед отправкой на войну, — это нормально, и вместо того, чтобы ограничить свои чувства, я лишь усиливал их. Как будто надушенные парфюмом письма от кого-то хотели заверить меня в благополучном возвращении домой. Когда я уезжал, чтобы получить свое предписание, было много поцелуев, слез, клятв и обещаний.
Я закончил последние приготовления для отправки во Вьетнам, и два дня спустя мы вместе с Уолтерсом отправились на арендованном мотоцикле на авиабазу Корпуса морской пехоты Эль-Торо. Сказав Брюсу: «До скорой встречи!» — я вскоре поднялся на борт 707-го[15]. Я сидел у иллюминатора, смотрел на прощальные объятия и поцелуи с женами и подругами, думал о Лауре и чувствовал себя очень одиноко.
Мы сделали промежуточную посадку в Анкоридже, на Аляске, для дозаправки и приема на борт новых пассажиров. Из самолета никого не выпускали, и я продолжал смотреть на заснеженные горы вдали, так сильно напоминавшие мне те, которые высились за домом. Когда мы вылетали из Анкориджа на Гавайи, в самолете не было пустых мест.
В Гонолулу у нас была трехчасовая остановка, и большинство из нас с нетерпением заполнили это время в баре аэропорта, как можно быстрее накачиваясь сингапурским слингом[16]. Это были самые короткие три часа моей жизни. Сразу после того, как в баре начало становиться шумновато, нам приказали как можно быстрее вернуться в самолет, и после заключительного пересчета мы вылетели на Окинаву. Этот участок нашего путешествия оказался наихудшим, — почти тринадцать часов тесноты в самолете, который вел себя так, как будто он все еще стоял на земле. Никакого шевеления или тряски, только шум от двигателей, указывающий на то, что мы все-таки летели. Приземлились мы в середине ночи, вымотанные от перелета и страдая от смены часовых поясов. После сдачи, упаковки и маркировки нашей стандартной униформы, всем выдали тропическое обмундирование для джунглей и ботинки. Мы писали письма домой, убивали время в солдатском клубе, и пытались разговорить людей, возвращающихся из Вьетнама в мир (в Штаты) о том, на что похожа война. Большинство из них вообще не говорили о войне, и я размышлял, что это было потому, что мы были слишком тупы, чтобы понять, или причина была в чем-то ином. И еще я понял, что лучшее, что можно было сделать — попытаться стереть следующие тринадцать месяцев из своей головы.
16
Алкогольный коктейль на основе джина, воды, сока сахарного тростника и мускатного ореха.