– Допустим, – продолжала она, – что Евдокия Федоровна уже на табурете. Как она смогла дотянуться до основания люстры? Это первый вопрос. Как она могла завязать такой крепкий узел, закрепляя веревку? Разве это в ее силах? Веревка достаточно толстая… И все это следовало делать стоя на табурете. Это второй вопрос.
– И? – выпучив глаза, произнес Саша, боясь согласиться с собственными соображениями.
Марина, окончательно поняв, на что намекает Яна, в ужасе ахнула и закрыла рот ладонями.
– Да-да, – хладнокровно подтвердила Милославская, глядя в лицо Федотову.
– Ну, конечно… Да, это так, – шепотом проговорил он, соглашаясь с Яной.
– Й…ей помогли? – несмело и также тихо произнесла Марина.
– Думаю, да, – нахмурившись, ответила Милославская.
– Боже мой! – покачивая головой, еле слышно выговорила та. – Уби-ийство!
ГЛАВА 4
– Джемма! – позвала Милославская.
Голос ее при этом заметно огрубел.
– Джемма, ко мне!
Федотовы удивленно посмотрели на свою подругу. Собака вплотную подошла к хозяйке и вопросительно глянула на нее.
– След! Джемма, след! – скомандовала Яна.
Марина испуганно захлопала глазами. Овчарка принялась обнюхивать комнату, засовывая свой нос во все щели. Она тщательно обнюхала покойницу, потом приблизилась к Федотовым, отвернулась, встала в нерешительности.
– Надо и с Витькой ее познакомить, – сказал Саша, суя Джемме под нос оставленную Ермаковым засаленную панаму.
Собака немного поводила по ней носом и как-то презрительно-смешно отвернулась, стала исследовать комнату. Сначала она делала это, казалось, совершенно равнодушно. Потом вдруг резко остановилась, зарычала, круто развернулась и, почти тыкаясь мордой в пол, направилась к выходу.
Яна схватила любимицу за поводок и быстрым шагом двинулась за ней.
– Будь тут, – на ходу приказал жене Саша, почти бегом бросившись вслед за Милославской.
Марина испуганно затрясла головой, не желая соглашаться со словами мужа и косясь на покойницу, но когда тот прикрикнул на нее, промычала:
– Му-гу.
Оказавшись за калиткой, Яне и Федотову пришлось бежать, чтобы успевать за собакой: она более чем уверенно двигалась вперед – сначала по траве, а миновав метров триста, вышла на тропку. Тропка вела в сторону, противоположную деревне.
– Куда… куда ведет эта дорога? – запыхавшись, спросила Милославская Сашу.
– К-кажется, к реке, – утирая со лба пот, ответил тот.
Джемма двигалась все увереннее и все быстрее. Приятели еле поспевали за ней. Яна боялась резко притормозить собаку, опасаясь, что та вдруг может потерять след.
Овчарка вдруг снова свернула с дорожки и направилась в сторону, раздвигая мордой высокую траву. Пружинящие ветки, в том числе и крапива, больно хлестали Милославскую по рукам, но ей было не того, чтобы прислушиваться к собственным ощущениям.
– Давай, милая, давай, – приговаривала она, глядя на собаку.
Яна встала на цыпочки и глянула немного впереди Джеммы.
– Трава примята, – бросила она Саше.
– Значит, верно идем, – взволнованно заключил тот.
Минуты через две ходьбы потянуло влагой.
– Пруд? – спросила Милославская, оборачиваясь на Федотова.
– Здесь только речка, – ответил он и стал осматриваться по сторонам, приостановившись. – Точно! Вон она, вода! – крикнул он и стал догонять Яну.
Высокая трава постепенно перешла в какую-то стелющуюся, а степь сменил нечастый ивняк, сквозь ветви которого поблескивала река. Джемма резко рванула вперед, и Милославская невольно выпустила поводок.
– Фас! – закричала она вслед собаке.
Овчарка скрылась за высоким глинисто-песчаным валом, и Саша с Яной из последних сил побежали еще быстрее, чтобы совсем не потерять ее из виду.
– Стой! Стой! – закашлявшись, крикнул подруге Федотов.
Милославская остановилась, оглянулась на него.
– Дай я… первый…, мало ли что, – задыхаясь, сказал тот.
Яна ничего не сказала, только махнула рукой в ответ. Преодолев вал, она увидела свою собаку… безнадежно рыскающую по берегу.
– О-о-о! – отчаянно взвыла гадалка и бессильно упала на траву.
– А! А! А-а! – испуганно закричал Федотов, думая, наверное, что Милославскую подкосила пуля.
Смешно трясясь всем телом, он прыжками поднимался на вал.
– Что? Что? – закричал он, грозно глядя по сторонам.
– След ушел в воду… – трагически-торжественно произнесла Яна.
– Слава богу! – воскликнул Саша, увидев, что с Милославской все в порядке. – То есть… Как же это? Как?! – закричал он, поняв наконец, что погоня оказалась бесплодной.
Федотов, шатаясь, стал спускаться к реке. Яна поднялась и поплелась за ним. Джемма нюхала у воды, вертясь туда-сюда пределах участка примерно двухметровой ширины.
– Фу, – апатично скомандовала ей Милославская.
Собака вопросительно посмотрела на хозяйку. Яна потянула ее за поводок.
– Смотри, колышек! – воскликнул Саша, указывая на высокую палку, воткнутую в глинистый берег. – Кажется, тут лодку привязывали!
– Похоже, – согласилась Яна осматривая палку. – но кажется, этот кол тут давно, и им многие уже пользовались. А что там за речкой?
– Там? Недалеко до трассы… Дачи правее. В нескольких километрах Михайловка…
– Это нам ничего конкретного не обещает, – разочарованно протянула Яна.
Приятели немного помолчали.
– Слушай, – обратился к подруге Федотов, – а ты и впрямь думаешь, что это… убийство?
– Теперь даже больше, чем сначала, – уверенно ответила Милославская. – Идем? – сказала она, кивнув в обратную сторону.
Саша кивнул, согласившись.
ГЛАВА 5
– Тихо! – воскликнул Саша, приложив указательный палец к губам. – Кажется, едут.
Джемма залаяла.
– Фу! – прикрикнула на нее Яна, и та нехотя замолчала.
Женщины притихли. Невдалеке слышалось тарахтенье мотороллера.
– Витька, – заключила Марина.
Милославская подошла к окну, немного отодвинула занавеску.
– И милиция, – добавила она к Марининым словам. – Скорая тут уже точно не понадобится…
Вскоре транспорт «припарковался» в ряд около забора. Послышались тяжелые шаги, скрип половиц крыльца. На пороге появился Ермаков. Бледный, измученный… Тут же позади него выросла высокая крепкая фигура рыжего толстого старлея.
– Вот… – беспомощно разведя руками, проговорил Витька.
– Умерла? – басовито спросил старший лейтенант. – А веревка зачем? – кивнул он, подняв голову к потолку.
– Так я же сказал… повесилась, – прохлюпал Ермаков.
– Ну да, ну да, – согласился милиционер. – А как в постели оказалась?
– Это я ее… Чего ж она будет в-висеть?…
Старлей нахмурился. Потом, будто только что, заметил Федотовых и Милославскую. Решил представиться:
– Бондаренков, – и протянул руку Саше.
Тот скупо пожал ее. Бондаренков шагнул вперед, немного отодвинув в сторону онемевшего Витьку. Тут же на пороге появилось еще трое сотрудников, от которых горько повеяло табаком. Они не торопились сюда заходить, курили, стоя на крыльце.
– Чего тут? – лениво спросил один из них.
Бондаренков подошел поближе к покойнице, наклонился, оперевшись своими волосатыми руками о туго обтянутые брюками широкие коленки и заключил:
– Повешение налицо!
Потом он пальцем указал на след, оставленный веревкой и выпрямился. Коллеги старлея подошли ближе, запереговаривались, закивали, соглашаясь с ним.
– Ну что? – спросил Бондаренков, невинно обращаясь к присутствующим. – Протокольчик составим и в морг ее?
– Да, давай, – как-то хором ответили милиционеры. Двое из них при этом направились к выходу.
Старлей поднял с пола сваленную табуретку, подставил ее к столу, опустился на нее так, что она скрипнула, потом расстегнул молнию на своей папке и стал копошиться в ней, доставая необходимое.