– Сидит она, принца ждет! – ржала Оля, показывая на меня. – Он ей мартини принесет или амаретто, ха-ха!..
Я молчала. Есть места, где женщинам приносят мартини: в бокалах конусом, с оливкой внутри.
– Кампари.
– Амаретто.
Когда пьют амаретто… до еды, после, перед? Ты девочка, тебе шестнадцать, и ты этого не знаешь. А где-то далеко, в призрачной Вене, в светлом Милане, в темном Берлине, черно-белые официанты разносят бокалы.
Один парень положил мне руку на плечо, и я сбросила ее коротким движением.
– Ну ты чего, я ж просто… – обиделся он и подсел к Оксане.
Водка почти закончилась, когда наконец пришел он. Я не думала, что он придет так скоро, – а вот, появился в дверях, улыбнулся весело и нагло, стрельнул зелеными глазами.
– Ну чего, мальчики-девочки… Пьете?
Парни быстро убрали со стола бутылку, виновато заулыбались…
– Да не, я что ж… не против… королевская ночь – пейте, хрен с вами, только не упивайтесь… окей?
– Окей, – подтвердили парни смущенно.
Он вошел, сел напротив Оли. На меня он не смотрел. Оля уставилась на него с интересом, пару раз глянула в мою сторону, будто подбадривая. Я не знала, что делать. Я молчала. Есть места… Есть места…
– Налить тебе? – спросила Оля, посмотрев на него своими наглыми глазами.
Он быстро скользнул взглядом по ней, по ее ногам, и кивнул:
– Налей!
Она плеснула ему остатки водки.
– Ну и чего вы с вожатыми делаете в королевскую ночь, а? – спросила Оля.
– Да то же, что и вы, – ответил он, – только поскромнее… Нам еще за вами, алкашами, следить… Ну, давайте, – он поднял бокал, – чтобы сбылись все мечты. – Мы чокнулись, он сделал глоток. Скривился. – Колитесь, девчонки, какие у вас мечты?
– У меня… – Оля по-мужицки выпила залпом. – Ну, чтобы все было и ничего за это не было. А у тебя, Снегурка?
– Замуж хочу. За хорошего человека. – Оксана взмахнула длинными ресницами и покраснела.
Все в голос заржали.
– Чем я не хороший человек? – грохнул похожий на петуха пацан, и Оксана засмущалась окончательно.
– Я хочу, чтобы мне машину подарили. Ну, как Марии Лопес в сериале, на день рождения…
– Разбежалась, Лизка! Машину ей… Ну, Кирка, а ты?
– А я… – Я отпила, не почувствовала вкуса, сглотнула, ответила, глядя на него, снизу вверх, снизу вверх, – обращаясь только к нему: – Я хочу уехать отсюда. Навсегда. Хочу в Европу.
Он не ответил – наверное, просто не услышал.
Они с Олей разговаривали, а парни молчали и как будто все больше чувствовали неловкость. Тот, который пытался обнять меня, встал и ушел. Потом второй, повернувшись к нам, сказал:
– Ну, девчонки, все, типа, в силе… Знаете, где нас искать, если что…
Так ушли все.
Он все болтал с Олей, потом прервался, хлопнул рукой по колену и сказал:
– Ну ладно! Что-то вы тут разбрелись… давайте, идите к своим, а я к своим пойду…
Я смотрела на него, пытаясь удержать взглядом. И потом, когда он встал уже, глянула, как обычно, снизу вверх, снизу вверх, и сказала:
– Останься, а?
– А чего мне? Парни ваши ушли, выпить у вас нет, и вообще вы тут скучаете… – и он двинулся к выходу.
– Выпить? – Я что-то припоминала, соображая. – Выпить? А если есть – ты останешься?
Он весело посмотрел на меня:
– А что есть?
Где-то есть места, где пьют… пьют…
– Мартини, – сказала я.
Девчонки все разом посмотрели на меня.
– Кирка, ты чего?! Не, правда! Мартини заначила? Нам не сказала… Ну дает! – выпучила глаза Оля. – Давай доставай…
Он посмотрел на меня в упор, и глаза его смеялись:
– Мартини?.. Давай, посидим еще…
– Сейчас, – сказала я, вставая. – Я принесу… сейчас…
– Ты куда? Что, под камнем где-то заначила? – заржала Оля…
Я уже выбегала.
Дорожка проносилась под ногами, фонарики мелькали, кружились вокруг… Есть места, где женщины и мужчины пьют мартини… Есть места… есть… Но вокруг мелькало совсем другое.
– Памятник Ленину.
– Пионерлагерь «Дзержинец».
– Красные звезды.
Из железных ворот с узором в виде звезды, прямо по тропинке, и там бревенчатый домик… Лишь бы был в магазине, лишь бы…
– Девочка, зачем тебе? – удивленно выпялилась на меня толстая продавщица.
Понимаете, мне шестнадцать лет, я вотячка, рыжая, меня мама запихала в вотяцкую смену. Я влюбилась, я обещала мартини, он пришел, и иначе… иначе он уйдет!
– Надо, – ответила я. – Есть у вас?
Продавщица полезла куда-то под прилавок.
– Ты что? Такая молодая, и уже…
– Уже – что?
Я удивленно смотрела на нее.
– То самое… Ладно, чо ты мнешься, все в порядке… Тут из ваших, которые на трассе стоят, они за коньяком да мартини приходят. И из лагеря еще – но этим или водку, или портвейн… – Она протянула мне бутылку. – Триста тысяч!