На работе он предупредителен – приветлив с шефом, приветлив и строг с подчиненными. Он смотрит что-то в компьютере, звонит по телефону, за чашкой кофе во время обеденного перерыва перекидывается новостями с коллегами: рынок, последние выборы, курсы акций. Он приезжает домой к ужину, когда на столе уже стоят блюда из биопродуктов, тарелки на африканских подставках, купленных на благотворительном рынке народных промыслов, чайник из йенского стекла, дизайн «мисс ван дер Роэ», чайные чашки из Италии, из последнего отпуска.
И когда дочка удаляется в свою подростковую комнату на втором этаже, а супруга начинает убирать со стола, он говорит: «Дорогая, я еще полчасика поработаю», – и с улыбкой переходит в свой кабинет. И там, на компьютере с большим плоским монитором, набирает в строке браузера заветные адреса, которых нет ни в памяти, ни в фаворитах, но которые помнит наизусть, кликает на баннер MEMBERS AREA, вводит все необходимые коды и, получив все приветствия, погружается в изучение картинок.
Девочки, связанные, с кляпами во рту, с повязками на глазах, прикованные к стенам, подвешенные на крюках. Распластанные, согнутые, повернутые покорно раскрытыми отверстиями к камере, и мужская фигура, тень Мастера за спиной, который имеет власть приказывать, наказывать, руководствоваться только своими желаниями, пока древнее, незнакомое с феминизмом и политкорректностью животное внутри не успокоится до следующего раза.
Наверху дочка смотрит MTV или разговаривает по телефону, в спальне милая супруга читает роман из новой серии издательства Ullstein, в гараже двигатель «Мерседеса» представительского класса почти остыл, дом освещает темную ночь теплыми огоньками своих окошек. Мужчина сорока-пятидесяти лет тоскует и ждет командировки – где будет комната в пятизвездочном отеле и заветный номер телефона. По нему можно заказать женщину, красивую и молодую, непохожую на жену, исполняющую все то, о чем он когда-то побоялся сказать жене, которая любит экологию и выступает за равноправие полов. Он смотрит в экран – вечером рабочего дня, в элитном пригороде Гамбурга или Берлина, а может, Мюнхена – нужное подчеркнуть.
Она быстро убрала телефон и вернулась в грот – он все еще стоял там, опершись на трость, и смотрел на ложу, словно увидел там воскресшего Людвига.
– Ты еще здесь? – зачем-то спросила она.
– Этот грот, – ответил он гулко и нехотя повернулся, – должен был находиться в Швейцарии. Это и есть Швейцария.
– Вот как, – снова нащупала она в сумочке айфон и тут же отпустила.
– Швейцария похожа на сыр, под ней куча подземных ходов, Альпы все изрыты тайными шахтами, а это, здесь, – сердце Швейцарии. А может, и Германии тоже.
– Вот как, – каждое слово стоило ей больших усилий.
– Ты понимаешь, это вопрос денег, – продолжал Дедушка, – каждый нормальный немец, имеющий тысяч двести, пусть даже кредитных, покупает квартиру или дом. Если он богаче – большой дом. Если еще богаче – дом в Италии. Но на самом деле каждый хочет построить себе вот это, – обвел он глазами грот. – Тебе, наверное, скучно?
– Нет-нет!
– Вижу, что скучно, – Людвиг слегка приобнял Еву за плечи. – Пойдем!
За обедом в ресторане Людвиг снова спросил Еву, что случилось, и она рассказала ему все. О Рафале, о своей жизни в последние месяцы, даже о том, как начала работать, хоть он ее и не спрашивал. Людвиг, задумчиво ковырявший микроскопическую порцию шестого из десяти переменных блюд, слушая, думал о чем-то своем. Огонек свечи, стоявшей на столе, отражался в его глазах, оставлял причудливые отсветы на лице.
«Обитатель замка», – опять почему-то подумалось Еве.
Осмотрев что-то, подцепленное на острие вилки, он прищурился на свет люстр, на официантов в униформе и спросил: – Ты хочешь к нему?
– Да, – ответила она.
Rafal? Ty tut?
Нет ответа.
В полутемной кассе вокзала она покупала билет, удивляясь, почему нет людей, которые еще вчера толпами громоздились на перроне.
– Сколько придется ждать поезда? – раздраженно спросила она, и кассир за стеклянной перегородкой недоуменно посмотрел на нее.
– Эта чертова забастовка, она ведь еще не кончилась? – Ева пыталась взять билет со скользкой стойки и никак не могла его подцепить.
– Все поезда ходят по расписанию, – улыбнулся кассир. – Вы ничего не слышали? Немецкие железные дороги наняли машинистов из Китая. Они не выдвигают никаких требований…
Ева кивала, не слыша, шла к перрону, непонимающе смотрела на белый, похожий на криво заточенный карандаш поезд – и, пока поднимала чемодан на ступеньку, мимо нее в самом деле пробежали два азиата в форме немецких железных дорог, у одного из них в руке был планшет, и он тыкал в него, словно просматривал какие-то схемы, которые должны были научить его водить этот немецкий поезд. Вспомнился черный узкоглазый человек из сна, который должен явиться, но так и не явился, и Ева вздрогнула, то ли от холода, то ли от отчаяния.