— В трудное время ты делаешь вид, что счастлив для поклонников и общественности?
— Не особо, — он качает головой. — Но в этом году, в этом сезоне, я собираюсь провести какое-то время, пытаясь не сдаваться на поле. Так же, как и в раздевалке или во время интервью.
— Не могу себе представить, — я глубоко вздыхаю и продолжаю: — Когда я потеряла Эрика, мне казалось, что я перестала дышать. Я потеряла вкус к жизни. Я делала что-то, ничего не чувствуя. Я не могла веселиться или радоваться. Потому что я либо ненавидела жизнь и других людей, либо у меня случались истерики.
— Но стало лучше? — спрашивает он с умоляющим взглядом.
Одна из лент, проходит сквозь мои пальцы, когда я играю с ней. Мне нужно чем-то себя занять, когда я говорю об Эрике. Ненавижу расстраивать Джейса, но мне нужно быть честной.
— Не думаю. Мне так же тяжело, как и в день его смерти. Но я привыкла к этому.
— Ты научилась жить с этим.
Я не в первый раз слышу подобное.
— Думаю, что так.
Сев в кресло, он медленно вздыхает.
— Черт, это не тот разговор, который мы должны вести перед кошками. Я уверен, им бы понравилась не такая отвратительная компания.
Это вызывает у меня смешок.
— Ага, а какие разговоры, по-твоему, любят кошки?
— Хм, — он недолго размышляет над моим вопросом. — Они, вероятно, любят говорить о тунце, последних тенденциях в царапинах, и, конечно же, выходе следующего альбома Тейлор Свифт.
— Естественно, — я смеюсь. — О, хочу быть кошкой.
— Конечно, черт возьми, это легкая жизнь, — повернувшись, Джейс показывает мне, искреннюю, красивую улыбку. Это напоминает мне улыбку Эрика. Очаровательная, очень очаровательная. Улыбка, которую я не видела в СМИ, улыбка, которая кажется осторожной для таких личных моментов. — Я рад, что увиделся с тобой, Холлин. Было приятно поговорить за пределами программы.
— Согласна. Ты крутой, Джейс Барнс.
— Крутой? — спрашивает он, приподняв бровь. — И только?
— Эй, я должна дать причину стремиться к большему. Для прогресса.
— Точно, — он хихикает. — Эй, посмотри на нас. Мы доказываем наше существование и поддерживаем друг друга. Марлен будет гордиться.
— Она была бы в восторге, увидев это.
Признаться, мне немного не по себе. Потому что впервые после смерти Эрика я чувствую себя непринужденно. Как будто узел в моей груди ослабел. Странно. Джейс понимает меня. Он чувствует мою эмоциональную боль. Он знает, что значит потерять что-то ценное. Поэтому я знаю, что наша дружба всегда будет прекрасной.
Картер
Почему, нахрен, я пришел сюда?
Потому что я дебил, вот почему.
Мясной рулет? Я здесь, чтобы научиться готовить мясной рулет? Бл*, да я мог бы приготовить его во сне. И все же я принял приглашение Дейзи, которая хочет научить меня одной из вещей, которые она знает лучше всего.
Это была невероятно глупая идея, потому что, ну на самом деле, что у меня общего с Дейзи? О чем с ней говорить, учитывая, что я ее совсем не знаю? Не хочу, чтобы она чувствовала себя униженной, когда узнает, что я повар.
Но бл*дь. На днях, когда мы переписывались, это казалось нормальным. Объясняя ей, оно так и было, и я понятия не имею, почему. Только когда Фитси не начал ныть, бросая в меня попкорн. Так что я прекратил переписку, хотя хотел продолжить разговор с ней. Единственный человек, с которым я хотел переписываться, была Саша.
Есть что-то в Дейзи, что меня привлекает. Это ее невинность? Она такая простая и безупречная. Она и близко не похожа на меня. Это делает меня большим мудаком, чем я есть, цепляясь за это с вероятностью исправить?
Я уверен, что нет.
Засунув шлем под руку, я снимаю перчатки и подхожу к таунхаусу, направление которого указала мне Дейзи. Именно, она указала направление, а не просто сказала адрес. Она такая старомодная. Черт, мне это нравится.
Уже похолодало, поэтому я тру руки, а затем стучу в дверь. Через мгновение появляется взволнованная Дейзи, на которой брюки, водолазка кремового цвета и темно-бордовый жилет. Что не так с этими жилетами? Эта бабушкина одежда скрывает ее фигуру.
— Картер, ты здесь. Входи, тебе, наверное, холодно.
— Спасибо, — говорю я неловко с сожалением.
— Давай, разреши мне взять твой шлем, его можно оставить в прихожей.
Неуклюже она хватает мой шлем и перчатки, и пока я снимаю свою кожаную куртку, она пытается помочь мне. Но, учитывая, что я на полфута выше ее, она просто тянет один из рукавов, чем усложняет процесс.
Закончив с этим, я снимаю сапоги, чтобы не нести грязь в дом. Дейзи собирается помочь мне, но я поднимаю руку, останавливая ее.
— Это я сделаю сам.
Отступая назад, она складывает руки перед собой и кивает.
— Извини, — из нее вырывается смешок. — Думаю, я немного нетерпелива. Я читала в интернете как быть хорошей хозяйкой, и там было сказано, чтобы я взяла твою куртку и еще много чего.
Читала о том, как быть хорошей хозяйкой? И почему я не удивлен?
Я говорю с легкой усмешкой.
— Ну, я не думаю, что там говорилось снимать обувь с гостя.
— О, — она смущается.
Я встаю, и подхожу к ней, поднимая подбородок указательным пальцем. Ее дыхание замедляется, когда я смотрю в ее широко открытые глаза.
— Это был приятный жест, — оглядываясь, я увеличиваю расстояние между нами. — Где кухня?
— Вот здесь.
Мы идем по небольшому коридору. Слева — небольшое жилое пространство с бежевым диваном и пурпурными подушками, а еще огромный телевизор с плоским экраном на элегантном белом шкафу с рядом стоящим Xbox. Здесь живет пара, очевидно. Справа находится небольшая обеденная зона со столом на четыре персоны, буфетный стол и… кег45. Я усмехаюсь про себя, так как тут определенно живет пара. Остальная часть пространства — это современная кухня с темными шкафами, мраморными стойками и… черт возьми, электроплитой. Посуда дьявола.
— Милое место, — говорю, держа руки в карманах, не зная, что еще сказать.
— Я бы поблагодарила, но это дом моей сестры. Она отлично справилась с работой.
Осматриваясь, я спрашиваю:
— Она пьет вино? Потому что, судя по всему, это так.
Повсюду картины с изображением вина, винных бутылок и пробок в декоративных вазах.
— Она любит его. И всегда пытается заставить меня выпить с ней немного. Но я никогда не пила, поэтому мне немного страшно.
Моя бровь взлетает вверх. Никогда не пила? Черт, она невинная.
— Ни разу не пила? Тебе же двадцать один, верно?
— Да, — она пожимает плечами. — Просто никогда не думала об этом раньше. Ты пьешь?
Из меня вырывается саркастический смешок.
— Да. Обычно пару бутылок пива.
— Кажется, что пиво на вкус — гадость. Мэтт пьет пиво, и по запаху оно похоже на задницу.
Точно. Я смеюсь. Только она могла так сказать.
— Уверяю тебя, на вкус оно не такое. К нему нужно привыкнуть.
Взглянув на кухню, я вижу, что у нее все настроено, уже измерено, и двойная духовка разогревается. Черт, мне нужно признаться ей, иначе позже будет неудобно.
— Ты готов начать? У меня есть фартуки.
Взяв два белых фартука с оборками, она улыбается. Это не самодовольная улыбка, она действительно серьезно относится к этим фартукам 1950-х годов, будто мы Бетти Крокер и Джулия Чайлд46.
Господи.
Взявшись за затылок, я говорю:
— Да, кстати. Мне нужно кое-что сказать тебе.
— Ох, — она кладет мой фартук на стойку, а свой начинает завязывать на талии. Я замечаю, насколько она у нее тонкая. Я знал, что она есть под этой серой одеждой.
— Надо было сказать тебе раньше. Я повар.
Она остановилась, прекратив завязывать фартук.
— Повар? — она спрашивает с таким разочарованием в голосе, которое заставляет чувствовать себя дерьмом. А такое редко происходит.
— Да.
— Как профессиональный повар?
Я бы назвал себя профессионалом? Не знаю. Перемешивать лапшу в кипящей воде не заставляет меня чувствовать себя профессионалом. Это выглядит, будто я вообще не знаю, как вести себя на кухне. Как кто-то может приготовить сырные хот-доги. Это как обычные, но с добавлением сыра в центре. Отлично.