Старик прошествовал прямо к столу Пуйла, но тот даже не повернул в его сторону головы, слушая своего соседа с ржаво — красной бородой, рассказывавшего какую — то историю и попутно отхлебывавшего из своей посудины вино. Сага не последовала за Огмой, но остановилась в стороне, возле полупьяной компании, едва ворочавшей языками и пытавшейся удержать равновесие, чтобы не свалиться под огромную скамью. За их широченными спинами она могла не бояться попасться хозяину замка на глаза.
Старый бог смотрел на Пуйла и молчал, по его лицу нельзя было прочесть того, о чем он думает. Наконец, князь, заливисто расхохотавшись над очень непристойным и сальным концом рассказа рыжебородого, повернулся к богу. Минуту он лениво оглядывал его старую и потрепанную одежду и только затем соизволил заговорить:
— Какими судьбами ты заглянул к нам, Огма?
Огма не позволил себе разгневаться, хотя тон Пуйла ощутимо сочился пренебрежением. Он спокойно ответил:
— Земли разгула всегда славились избытком и довольством. Отчего бы мне не заглянуть в их пределы?
Пуйл подвинул к себе высокую золотую чашу и пожал плечами:
— Мой двор не знает ни в чем нужды, но мы порядком утомлены пиршествами. Скажи, ты принес нам что — нибудь диковинное? Тебе есть, чем нас развлечь?
В голосе Огмы на этот раз явно прорывалось негодование:
— С каких пор боги стали у тебя шутами, Пуйл?
Мужчина погладил свою кудрявую бороду, задумчиво рассматривая разгневанного Огму. От такого презрительного взгляда казалось, что каждая прореха на его старом одеянии должна прямо — таки расползтись еще больше. Высокий старик отражался в глазах Пуйла чем — то, чуть больше одной из дворцовых собак.
— Ты слишком много веков жил в своей норе, старик. Ты не знаешь, что Владыка Подземного мира Араун давно спит глубоким сном в своей гробнице, находящейся в Каэр Сиди. Ты не знаешь, что я, его друг, решил взять на себя ношу правления, раз уж он почивает и не хочет обращать на своих подданных взгляд. А теперь давай, развесели нас, или уходи.
Посох Огмы начал медленно светиться, словно внутри корявой палки зажегся огонь. Слова Пуйла не на шутку разозлили бога, и Сага видела, как он выпрямился, возвышаясь над сидящим перед ним князем. Но на того ничто не действовало — он даже не смотрел в сторону бога, потеряв к нему интерес.
— Прояви уважение, князь, — негромкий голос Огмы рокотал как гром, разносясь по пиршественной зале, — когда ты еще учился ползать по земле, я уже был стар.
Рот Пуйла гневно дрогнул, придавая его лицу капризно — раздраженное выражение. Выпуклые зеленоватые глаза скользнули по зале, оглядывая пирующих, затем остановились на Огме. Казалось, что Пуйл не хотел, чтобы его подданные услышали и приняли к сведению сказанное богом.
— Ты одряхлел и стал глухим, старик, — заявил он, с грохотом отставляя в сторону чашу, — да и ум твой явно не отличается быстротой. Только поэтому, из снисхождения к твоему возрасту я проявлю немного милосердия.
Пуйл махнул рукой, отчего тяжелые браслеты зазвенели, стукаясь друг о друга. Из тени, отбрасываемой стволом гигантского дуба на стену, шагнул вперед мужчина.
Один из пьяниц, за которыми Сага пряталась, неожиданно завалился вбок. Она юркнула в сторону, стараясь оставаться незамеченной для обитателей резного стола. Прямо в лицо ей вылезла кость с ещё горячим куском мяса — седеющий мужчина в красной рубахе, не глядя, кинул подачку со стола собакам, которых в зале было полно. Повернув голову при странных звуках утробного ворчания, Сага обнаружила, что рядом сидит здоровенный пес, и вид у него явно недружелюбный. Она замерла, стараясь не привлекать внимание зверюги и не давать той повода броситься отбирать добычу.
Собака поняла, что на мясо она не претендует, осторожно подхватила зубами свою добычу и улеглась с ней на пол. Сага отдвинулась как можно подальше от пса и вытянула шею, надеясь увидеть происходящее в центре зала.
Прямо возле стола Пуйла стоял мужчина. Тень от ствола гигантского дуба мешала разглядеть его лицо. Одет он был в подобие кожаной рубахи — доспеха, а на груди поблескивала крестообразная перевязь для мечей. Высокие сапоги доходили до колена, и Сага неожиданно решила, что мужчина похож на охотников из свиты Пуйла. Ни дать, ни взять — ещё один опасный тип, который явно привык сносить головы, а потом только говорить — «Извините».