Хотя Паганель мог разыграть еще одну простенькую комбинацию. Приобрел билет до Индии, но вместо географа на борт «Шотландии» явился посыльный с запиской для капитана, причем непосредственно перед самым отплытием: так, мол, и так, дорогой Бертон, не могу с Вами отплыть ввиду чрезвычайных обстоятельств; примите уверения, навеки Ваш, Паганель.
Тогда капитан Бертон даже не стал бы извещать пароходство о запропавшем пассажире: не смог отплыть, деньги вернуть не требует, ну и ладно.
«Да зачем же мирному географу учинять такую джеймс-бондовщину?! — могут недоуменно воскликнуть читатели. — Что за шпионские страсти?! Или Паганель человек с двойным дном, вовсе не тот, за кого себя выдает?»
Нет, Жак Паганель не был тайным агентом розенкрейцеров или шпионом японского императора. Он был именно тем, кем представлялся: секретарем Парижского географического общества.
Однако имеет смысл основательно разобраться, что это была за организация в те годы. Этим и займемся.
Парижское географическое общество (позднее переименованное во Французское) — старейшее в Европе и в мире. В других странах подобные организации начали появляться позже, и учредители их брали за образец Парижское общество.
Впервые идею о создании централизованной организации, объединившей бы исследователей и путешественников, финансирующей их изыскания, сводящей воедино получаемую от них информацию, высказал еще в 1785 году Жан-Николя Буаше де Невиль, придворный географ Людовика XVI. Король отнесся к идее благосклонно, но финансы на ее воплощение сразу не выделил.
С финансами у Людовика дела обстояли неважно, на престол он взошел, когда Франция имела громадные внешние и внутренние долги, суммарно достигавшие 400 млн. ливров. И все правление Людовика XVI прошло в условиях перманентного финансового кризиса. Например, в 1788 году дефицит госбюджета составил 126 млн. ливров, то есть государственные долги росли и росли. А тут какие-то географы денег хотят… Подождут.
Чем это кончилось, хорошо известно: грянула Великая французская революция, проблемы и потребности географии сразу потеряли актуальность. Затем последовала длинная череда революционных войн, плавно переросших в наполеоновские, и закончился период пертурбаций лишь четверть века спустя, битвой при Ватерлоо в 1815 году.
Лишь после того, как власть возвратившихся на престол Бурбонов утвердилась, к давней идее де Невиля вернулись, причем не на государственном уровне, а силами энтузиастов.
15 декабря 1821 года в здании Парижской мэрии состоялось учредительное собрание Парижского географического общества (Societe de geographie de Paris). Среди основателей были многие известные ученые с мировыми именами, однако от географии далекие: химик Бертолле, зоолог Кювье, физик Гей-Люссак и другие «свадебные генералы». Президентом общества стал знаменитый астроном Пьер-Симон Лаплас, географическими исследованиями никогда не занимавшийся.
Поначалу общество держалось на голом энтузиазме его участников, бюджет складывался из членских взносов и пожертвований благотворителей. Например, пожертвовал русский меценат граф Орлов (не родственник известных фаворитов Екатерины) обществу 10 тысяч франков — и ПГО тут же объявило, что эти деньги станут наградой первому европейцу, который побывает в таящемся где-то глубине Африканского континента городе Тимбукту, известном своими богатствами.
Все изменилось в 1830 году. Произошла очередная революция, в очередной (и в последний) раз свергнувшая Бурбонов. Новым королем Франции стал Луи-Филипп Орлеанский. Вернее, не так… Луи-Филипп официально титуловался не «королем Франции», как его предшественник, а «королем французов». Казалось бы, невелика разница, но политический смысл за ней скрывался: новый монарх стал выразителем интересов не дворян-землевладельцев, а французской буржуазии, и правление его происходило под лозунгом «Обогащайтесь!».
В области внешней политики у буржуазии имелись к «своему» королю три требования: колонии, колонии и еще раз колонии. Бурно растущая капиталистическая экономика отчаянно нуждалась в колониальном сырье и рынках сбыта.
Только вот колоний у Франции к тому моменту почти не осталось.
От колониальной империи, выстроенной Бурбонами, к 1830 году мало что уцелело. Часть заморских владений Франция потеряла в череде войн восемнадцатого века с Англией и ее союзниками, но окончательно все рухнуло в ходе войн наполеоновских: после Трафальгарского морского сражения британский флот безраздельно господствовал на океанах, и регулярная связь французских колоний с метрополией стала невозможной.