Порой копилку знаний человечества о планете пополняли весьма колоритные персонажи.
Например, Жак Брун, также известный как Антуан Ролле. Авантюрист из авантюристов, он скупал у африканских племен верховьев Нила слоновую кость под видом «мусульманского купца Якуба». При этом состоял членом Парижского географического общества, присылал туда отчеты о посещении мест, где ни один европеец не мог появиться без громадного риска быть убитым. И пусть погоны Брун не носил, кем его считать, как не законспирированным разведчиком?
Еще один представитель торговцев-авантюристов, Андреа Дебоно. Тоже нажил состояние на торговле слоновой костью, владел флотилией из нескольких кораблей, организовал небольшую частную армию из негров и белого отребья разных наций, что позволяло ему не притворяться мусульманином, действовать с позиции силы, забираясь в дебри, где одинокие европейцы-путешественники жили недолго и умирали мучительно. Подозревали, что Дебоно грешит работорговлей, однажды британские власти арестовали его по этому обвинению, но в суде доказать вину не смогли и выпустили.
Андреа Дебоно в Парижском обществе не состоял. Отчеты не писал, путевые заметки не вел. Его интересовала лишь прибыль, получаемая в ходе путешествий. Отчеты на бульвар Сен-Жермен отправлял неприметный человек из свиты Дебоно, его личный врач Альфред Пени, — в другой своей ипостаси французский офицер, военный медик. Ну, и член Парижского географического общества, разумеется.
Наверное, достаточно имен и примеров. Можно считать доказанным, что Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель был одним из руководителей организации, активно занимавшейся внешней разведкой.
«Да какой же он шпион?! — могут воскликнуть читатели, выросшие на классической трактовке романа. — Не похож этот милейший человек на рыцарей плаща и кинжала! Пургу какую-то несет г-н Точинов!»
У специалистов по творчеству Жюля Верна тоже не возникают сомнения по поводу обаятельного географа. Вот, например, что написал о нем известный советский жульверновед Евгений Брандис:
«Кто не знает этого рассеянного чудака ученого? Фанатик науки, "ходячая энциклопедия", он всегда перемежает серьезные рассуждения забавными шутками и смешными выходками. Ему свойственно неистребимое чувство юмора. Вместе с тем он привлекает бесстрашием, добротой, справедливостью. Подбадривая своих спутников, Паганель не перестает шутить даже в часы решительных испытаний, когда дело идет о жизни и смерти.
В романе это центральная фигура. Без него распалась бы вся композиция».
Ну, что сказать? Паганель не похож на шпиона, да… это значит, что он хороший шпион, только и всего. Прославленный Джеймс Бонд на самом деле весьма посредственный разведчик. Вечно враги расшифровывают его на счет раз и Бонду приходится заниматься работой не тайного агента, а боевика: бегать, прыгать, стрелять и драться. Настоящие шпионы-асы на такие глупости не размениваются, и мы лишь из их мемуаров, много десятилетий спустя, узнаём о том, что они где-то и когда-то вели разведдеятельность. А если желания написать мемуары у экс-шпиона нет, то вообще никто никогда ничего не узнает.
Маска милого и добродушного человека, не имеющего каких-либо задних мыслей, сидит на лице Паганеля идеально. Но иногда легкие подозрения все же возникают.
Например, географ очень болтлив. Он самый говорливый из спутников Гленарвана. Но во всем потоке слов, что выдает Паганель, ни единого словечка не прозвучало о нем самом, о его прошлом. И Жюль Верн столь же молчалив, ничего не желает поведать о том, как жил его любимый герой до появления на борту «Дункана».
В результате мы, читатели, знаем кое-что о прошлом Гленарвана и майора, Роберта и Мэри, леди Элен и капитана Манглса, — о ком-то больше, о ком-то меньше. У Паганеля прошлого нет. Вообще. Черная дыра. Полное отсутствие информации.
Зато о тех местах, через которые движутся путешественники, Паганель трещит без умолку. Вот только верить ему безоговорочно нельзя: иногда географ кое о чем умалчивает, иногда искажает истину, беззастенчиво эксплуатируя свою репутацию знатока-эрудита. Чуть позже мы отметим эти искажения, создающие у Гленарвана и его спутников не совсем верное представление о происходящем.
А пока попробуем понять, что могло заинтересовать в Южной Америке французского географа в штатском, да не простого, а прочим географам командира и начальника.
В свете всего, изложенного выше, понятно: французская география исследовала не все подряд земли, но лишь интересные с точки зрения возможного присоединения. На первый взгляд Южная Америка в этом аспекте континент бесперспективный. Давно открыта, неплохо изучена (никакого сравнения с глубинными районами Африки, Юго-Восточной и Центральной Азии), а самое главное — континент давно поделен, бесхозных земель нет. Но первый взгляд часто бывает ошибочным.